Заказ на типографские ящики от землевольцев он получил через Баску, которая в то время была связной между «Землей и волей» и «Северным союзом» в лице Халтурина, жившего у Швецова на Васильевском острове, и часто бывала на квартире Швецова, приносила паспорта для нелегальных рабочих, номера «Земли и воли», иногда еще влажные, прямо из-под станка; последнее обстоятельство особенно волновало Швецова. Первоначально предполагалось, что ящики сделает Халтурин, сам прекрасный столяр, с которым многие землевольцы были давно и хорошо знакомы, но он почему-то не смог заняться этим и передал работу Швецову. Из разговоров с Баской, из рассказов Халтурина Швецов вывел заключение, что Баска — виднейший член центрального кружка «Земли и воли», что ей известны все, или почти все, адреса главных землевольцев — квартиры для многих из них она же сама и подыскивала, — что у нее самой на квартире хранится касса пропагандистов и ведутся опыты с какими-то взрывчатыми веществами, чуть ли не динамитом, к которому землевольцы почему-то стали в последнее время проявлять повышенный интерес, а влажные листы номеров «Земли и воли» указывали сверх того и на ее прямую связь с типографией; когда же Баска передала Швецову заказ на типографские ящики и со знанием дела стала объяснять, что именно от него требуется, догадка относительно типографии превратилась в уверенность. Баска, таким образом, могла стать для него, Швецова, кладом. Конечно, если к этому кладу умело подойти. Он и повел свою игру умело. И не его вина, что между ним и Третьим отделением кроме Шмита, Кирилова, Гусева и агента Янковского, выполнявшего роль посредника, оказался еще и Клеточников.
Швецов обещал Кирилову выдать землевольческий центр и открыть подпольную типографию к осени, когда подполье, разъехавшееся на лето из Петербурга, снова будет в сборе. Открывать свои тайны он обещал не вдруг, а постепенно, чтобы отвести от себя подозрение радикалов в измене. При этом поставил условием, чтобы Третье отделение до поры до времени не трогало ни Баску, ни Халтурина. Вначале Швецову не очень верили, но уже первые его указания позволили Третьему отделению арестовать нескольких нелегалов из «Северного союза» и разных революционных кружков, непосредственно не связанных с землевольцами. А однажды Кирилов вернулся с тайного свидания со Швецовым, состоявшегося в каком-то ресторане, с сияющим лицом, вызвал к себе в кабинет Гусева и Клеточникова и торжественно объявил, что теперь он не только шефу, но и самому государю императору готов подтвердить, что революционный центр пробит и что действительно, как и обещал Швецов, не пройдет и двух месяцев, как все революционеры будут переловлены и всякая противозаконная деятельность в Петербурге прекратится. Затем продиктовал Клеточникову сведения, полученные им от Швецова, и прежде всего список членов революционного центра, семнадцати человек. Пятеро из них и в самом деле принадлежали к центральному кружку землевольцев: Плеханов, Шмеман, Кожин (Александр Михайлов), Клеменц (арестованный) и Анна Якимова (Баска). Остальные были люди, в той или иной мере близкие к землевольцам, но вовсе не входившие в организацию, например писатель Салтыков-Щедрин, с которым землевольцы поддерживали отношения через Баску, бывавшую у него, публицист-народник Каблиц, жена статс-секретаря Анна Философова, собиравшая для землевольцев денежные средства. Почти половина названных Швецовым лиц были нелегалами, жили на конспиративных квартирах, но Швецов, встречаясь с ними в разных домах, мог легко указать их полиции.