В первом номере «Народной воли» объяснялись причины, побудившие русскую революционную партию сосредоточить внимание главным образом на политической борьбе, доказывалось, что в создавшейся исторической обстановке борьба революционеров с правительством единственно соответствовала требованиям истории, что бы там ни говорила книжная теория.
В том же номере, на первой странице, под рубрикой «От Исполнительного Комитета», заведенной еще на страницах «Земли и воли» после того, как от Клеточникова стали поступать сведения о шпионах и провокаторах, заведенной для публичного изобличения их, было опубликовано очередное изобличение:
«Исполнительный Комитет извещает, что Петр Иванович Рачковский (бывший судебный следователь в Пинеге и в настоящее время прикомандированный к министерству юстиции, сотрудник газет „Новости“ и „Русский еврей“) состоит на жалованьи в Третьем отделении. Его приметы: рост высокий, телосложение довольно плотное, волосы и глаза черные, кожа на лице белая с румянцем, черты крупные, нос довольно толстый и длинный; на вид лет 28–29. Усы густые, черные. Бороду и баки в настоящее время бреет. Исполнительный Комитет просит остерегаться шпиона».
И на этом окончательно провалилась много обещавшая провокаторская карьера Рачковского, надежда внедриться в социалистскую среду и сокрушить ее изнутри; ему оставалось только поступить в штатные чиновники Третьего отделения, что он и не преминул сделать.
Традицию распубликования правительственных агентов «Народная воля» продолжала и в дальнейшем. В третьем номере, вышедшем через три месяца, наступила очередь и Швецова, — редакция публиковала сведения о шпионах не по мере поступления их от Клеточникова, а с таким расчетом, чтобы время опубликования невольно не навело полицию на источник их.
Дрентельн и его августейший корреспондент справедливо опасались возобновления радикалами подпольного издания: это могло свести на нет все усилия властей, предпринятые весной и летом и направленные на умиротворение возбужденных в стране в последние годы страстей. Так и случилось. Как будто все только и ждали появления подпольной газеты, чтобы начать роптать на правительственный террор, на полицейские притеснения, от которых страдали не одни только революционеры — массовые высылки из столиц и крупных городов Центральной и Южной России студентов, литераторов, юристов, учителей, земских и городских служащих задевали всё слои общества, настраивали его критически.