Вот оно что! — понял наконец Клеточников смысл этой странной речи, во время которой он несколько раз спрашивал себя с недоумением, какое отношение имеет она к объявленной теме самоуправления? Было понятно теперь и то, что Винберг, высказывая все это, как бы подводил итог каким-то прежним разговорам, которые, очевидно, вели между собой все эти господа, причем, высказываясь, должно быть, в некоторых мыслях утверждался впервые. Клеточников понял, кого имел в виду Винберг, когда сказал, что пять лет назад кто-то из общих знакомых строил расчеты на мужика; без сомнения, он имел в виду Николая Александровича Мордвинова, замешанного в шестьдесят втором году в конспирациях тайного общества «Земля и воля» и не в первый раз в распространении антиправительственных прокламаций — в Саратове, где в то время ой служил управляющим удельной конторой, — но по недостатку улик не привлеченного тогда к дознанию и суду.
И Винберг, будто подслушав мысли Клеточникова, счел необходимым дополнительно пояснить:
— Я намеренно сделал такое длинное вступление, чтобы между нами не оставалось недоразумений. Нам с вами еще не раз придется вместе размышлять обо всем этом, и хотелось бы, чтобы мы понимали друг друга лучше. — Он подумал и прибавил, чуть улыбнувшись: — Тогда мы и в нашей с вами практике будем меньше допускать ошибок. Так вот, «Самоуправление». Главный тезис Александра Илларионовича есть тот, что именно земству должна принадлежать ведущая роль в решении «задачи века», руководство всем хозяйственным переворотом в стране. В самом деле, кто еще в условиях России может оказать крестьянству действительную помощь? На правительство рассчитывать не приходится. Трудно представить, чтобы наша администрация при существующей оторванности государства от народа могла когда-либо проявить понимание требований времени. На общество, в сущности, также надежда невелика. Общество есть нечто неопределенное, помощь с его стороны может быть проявлена скорее идеально, чем практически, в виде сочувствия, выражаемого, например, через печать или книжки, составляемые для народа. Но книжки надо уметь читать, при поголовной неграмотности народа вряд ли они помогут делу, неграмотность же сочувствием не ликвидируешь. А земство по природе вверенных ему задач имеет главным предметом своих попечений именно устройство быта народа. Притом, поскольку в нем участвуют представители всех сельских сословий, в том числе и крестьян, оно в наибольшей степени отвечает своему назначению как народное самоуправление, а это есть рычаг, с помощью которого только и могут быть разрешены общенациональные затруднения. Но вот вопрос: отвечают ли в действительности существующие земские учреждения требованиям, предъявляемым к органам самоуправления?
Винберг на секунду остановился, посмотрел на Корсакова, на Щербину. Они молчали, ожидая, что он дальше скажет. Он продолжал:
— Подлинное самоуправление, как считает Александр Илларионович, а он разбирает вопрос на примере Англии и Америки, отличается тремя признаками, тремя правами, которыми пользуется население. Первое — право раскладывать налоги и повинности, устанавливаемые верховной властью для данной местности, раскладывать по соображениям самих обывателей, на основе ценности и доходности их имущества. Второе — право самим расходовать установленные на местные нужды суммы. И третье — право самим, то есть выборной местной власти, вершить местные суд и расправу. Приложимы ли эти признаки к российскому земству? Безусловно! Земской и судебной реформами у нас предоставлены местной выборной власти, по существу, все названные права: и раскладка податей, и расходование местных средств, и местный мировой суд. Итак, земство должно помочь крестьянскому землевладению окрепнуть, избежать обезземеливания, овладеть лучшей агротехнической культурой. Конечно, это не означает, — сказал Винберг, подумав, — что Александр Илларионович не признает за политикой никакой производительной силы, отрицает пользу либеральных учреждений, не мечтает, как все мы, о политическом освобождении страны. Нет. Но условием благополучного достижения Россией экономического прогресса и свободы он ставит мирный ход хозяйственного развития — в пределах, счастливо означившихся ныне, достижение самостоятельности сначала в управлении местными делами. Главная мысль его есть та, что народы, пользующиеся самостоятельными правами во внутреннем управлении, легко достигают и политических прав. Примером тому Англия, где отнюдь не декретами представительного правления введено общественное самоуправление, но само представительство основано общинами, соединившимися в собрание, которое и получило название палаты общин. Вот коротко существо представлений князя Александра Илларионовича.