Я считаю эту выходку варварской и нелогичной. Как это можно, сомневаться в виновности человека и в то же время присуждать его к виселице? Положим, улики против Мэллинза были очень тяжки. И кроме того, установлено, что его прошлое далеко не безукоризненно. Все это так, но Мэллинз был осужден на основании одних только косвенных улик. А с уликами этого рода надо обращаться с большою осторожностью. Часто этим уликам приписывают совершенно ложное значение.
Допустим, что суд не имел права верить детям Мэллинза, установившим алиби отца. Допустим, что показание Стефенсона не имеет никакого значения, но вот вам положительное и вполне беспристрастное свидетельство госпожи Бэрнс. Из этого свидетельства явствует, что если даже преступление и совершено Мэллинзом, то оно совершено им при иной обстановке, а вовсе не так, как воображала полиция. Да, вообще, теория, которой руководствовалось в данном случае правосудие, совершенно бессмысленна. По этой теории выходит следующее: преступник совершает убийство приблизительно в 8 часов вечера и остается на всю ночь в доме вместе с трупом жертвы. Сидит он в темноте, ибо свечку зажечь опасно, как бы не увидели соседи. Кроме того, преступник не уходит, пользуясь темнотой, а ждет белого дня и убегает на глазах у всех, при ярких лучах августовского утра.
Прочтя это дело во всех подробностях, вы остаетесь под неотразимым впечатлением, что суд, произнесший смертный приговор, действовал впотьмах. Мэллинз, по всей вероятности, был виноват, но полиции не удалось выяснить дела ни на йоту.
Дело это вызвало в свое время большой спор между специалистами, но большая публика осталась как нельзя более довольной. Преступление было возмутительное, и против подсудимого были восстановлены все.
Повешен был Мэллинз девятнадцатого ноября.
Умирая, он снова заявил, что невиновен.
Объяснить дело, стоившее ему жизни, он и не пытался. Но в последнюю минуту заявил, что Эммс в убийстве невиновен. Эти слова Мэллинза приняли за сознание в том, что он сам спрятал вещи в сарае.
Сорок пять лет прошло с того времени, но и до сих пор это темное дело так и осталось невыясненным.
Бразильский кот
Вообразите мое положение: молодой человек с утонченными вкусами, большими надеждами и аристократическими знакомствами, но без гроша в кармане и без стоящей профессии. Дело в том, что мой отец, который был человеком добродушным и жизнерадостным, настолько уверовал в щедрость своего богатого старшего брата-холостяка лорда Саутертона, что моя будущность не вызывала у него никаких опасений. Он полагал, что, если для меня не сыщется вакансии в огромном саутертоновском поместье, то, по крайней мере, найдется какой-нибудь дипломатический пост из тех, что являются прерогативой высшего сословия. Он умер слишком рано, чтобы осознать всю ошибочность своих расчетов. Ни дядя, ни государственные власти не проявили ни малейшего интереса ко мне и моей карьере. Время от времени мне присылали связку фазанов или корзину с зайцами — больше ничего не напоминало мне о том, что я наследник Отвелл-хауса, одного из богатейших поместий страны. Итак, я был холост, вел светский образ жизни и снимал квартиру в Гроувнор-мэншенс; занятия мои сводились к голубиной охоте да игре в поло в Херлингеме. Чем дальше, тем труднее становилось добиваться от кредиторов отсрочки платежей и брать деньги в долг в счет будущего наследства. Крах приближался неумолимо, и с каждым днем я видел это все яснее.
Остро чувствовать нищету заставляло меня еще и то, что, помимо богача, лорда Саутертона, все прочие мои родственники тоже были вполне состоятельными людьми. Ближайшим из них был Эверард Кинг, племянник отца и мой двоюродный брат, который после долгих лет жизни в Бразилии, насыщенных всевозможными приключениями, вернулся на родину пожинать плоды своего богатства. Никто не знал, как ему удалось сколотить состояние, но ясно было, что оно весьма солидно, ибо он купил поместье Грейн-лэндс близ города Клиптон-он-зе-Марш в графстве Саффолк. В первый год своего пребывания в Англии он замечал меня не более, чем мой скупой дядюшка; но однажды летним утром, к моему огромному облегчению и радости, я получил от него письмо с предложением в тот же день отправиться в Грейнлэндс и погостить там некоторое время. Мне предстояло немалое время провести в суде по делам о финансовой несостоятельности, и я подумал, что письмо послано мне самим провидением. Если бы мне удалось сойтись с этим незнакомым родственником, я бы мог еще выкарабкаться. Ради репутации семьи он не допустит, чтобы я пошел ко дну. Я приказал слуге упаковать чемодан и вечером того же дня отправился в Клиптон-он-зе-Марш.