Рассмотрим взаимодействие банковской системы с реальным производством без абстрактных теорий, ибо для выявления злонамеренности, скрываемой за перлами монетаристского тумана, нам не потребуется образованности выше средней школы. Государственную систему представим себе в виде модели, состоящей из двух блоков: производственно-потребительская система (ППС) и кредитно-финансовая система (КФС). При этом все, что является предметами потребления населения (потребительские стоимости), создается исключительно в ППC. В разумной схеме формирование покупательной способности, чтобы она была обеспеченной, также должно происходить исключительно в ППС пропорционально произведенному.
Общественно полезная составляющая в деятельности КФС сводится к обеспечению эффективного продуктообмена и, следовательно, денежного сопровождения функционирования ППС. Но реализация этой функции в чистом виде саботируется Центральным Банком. Вместо выполнения своих прямых функций, ЦБ занят формированием покупательной способности вне сферы созидания, без связи с реально произведенным продуктом, а через ссудный процент внутри самой КФС. При такой «философии» ведения дел не удивительны заклинания Центрального банка о неизбежности инфляции. Совершенно очевидно, тем не менее, что при запрете на ссудный процент, с увеличением объемов производства и при разумной денежной политике цены будут снижаться, а коэффициент инфляции будет иметь отрицательное значение. Такая ситуация хорошо известна из истории нашей страны. Важно лишь, чтобы банковская корпорация не создавала внутри себя покупательную способность, а все доходы получала бы из ППС в качестве оплаты за оказываемые общественно-полезные услуги. Правда оплата по труду не устраивает привыкшее к шику руководство КФС, «убедившее» общество, что труд банкира в тысячи, в десятки тысяч раз тяжелее труда хлебороба, шахтера, учителя (если судить по зарплате).
Для наглядного описания происходящего, банковскую систему часто сравнивают с кровеносной системой человеческого организма, символизирующего при этом ППС. Это действительно очень правильный образ. Мы по опыту знаем насколько опасно нарушение параметров крови, снижение гемоглобина (эквивалент обеспеченности денежной единицы). Но все эти монетаристские проблемы не сопоставимы по опасности для организма со случаем, когда кровь исчезает из кровеносной системы. А ведь в России мы имеем дело именно с такой клиникой. Ссудный процент имеет полную аналогию с отверстием в вене, диаметр которого пропорционален размеру ссудного процента. Через это отверстие кровь постоянно откачивается в отдельный резервуар – вотчину КФС. Кризис КФС по факту – лишь следствие полного паралича ППС. Банковская система может стабильно существовать лишь как структура, обеспечивающая эффективность производительного труда.
Сегодняшняя же банковская система – это государство над государством. А ссудный процент, конкурируя, вытесняет налоги государства, обеспечивая, вместо потребностей государства, потребности надгосударственной банковской системы, которые не совпадают с целями ни государства, ни его чиновников, ни его населения.
Если законодательство умалчивает о ссудном проценте, то что бы ни говорили о государственном регулировании экономикой, всегда будет иметь место банковское регулирование государством, а через него – определенное регулирование экономикой. Фактически, в капитализме по-западному и в социализме СССР именно это имело место.
Поэтому поданному параметру(законодательное отношение к ссудному проценту и источникам пополнения кредитных ресурсов банковской системы) социализм в СССР не отличим от капитализма США. Неопределенное отношение к ссудному проценту в государствах – это средство, которое ставит их в положение провинций по отношению к «государству над государствами», к международной банковской системе.
Естественным следствием нового мировоззрения, рассматривающего взимание процентов как преступное воровство, был бы отказ от каких бы то ни было международных заимствований под процент, равно как и отказ от выплаты процентов по имеющимся долгам. Иностранным ресурсам должна быту предоставлена неограниченная возможность работать внутри России, но исключительно под долю тех прибылей, которые будут формироваться с их участием. Мы готовы делиться тем, что уже реально создано, а не мистическими воровскими доходами, получаемыми скажем из пирамиды ГКО. На каждый доллар, «инвестированный» в Россию, из России после конвертации в нужное время вывезено не менее 4 долларов (ввезено 18 млрд долларов, вывезено 72 млрд долларов). Рублю же при этом должен быть придан статус единственного средства платежа на территории России, как это и предусмотрено Конституцией. У нашей страны есть все предпосылки для эмиссии собственных средств платежа под единственно реальное обеспечение нефтью (22 % мирового потребления), газом (33 %), лесом (до 40 %). Все это, как и многое другое, мы обязаны продавать исключительно за российские рубли. Тогда раскроется вещий смысл бездумно произносимого многими завета российского пророка А. С. Пушкина: «...не нужно золота ему, когда простой продукт имеет».
Рублей, как пояснялось аналитикой Генштаба царской армии еще в 1906 году, должно быть выпущено в объемах, достаточных для замещения долларового оборота и денежных суррогатов, исходя из энерговооруженности народного хозяйства и технологически обусловленных потребностей в оборотных ресурсах и в платежных средствах для населения. При этом под «простой продукт» обеспеченная эмиссия возможна даже в том случае, если в наших резервах не будет ни одного доллара, ни одного грамма золота.
Следующий шаг на пути России к достатку в таких условиях – выстраивание народно-хозяйственного комплекса на принципах максимально самодостаточного государства – суперконцерна с категорическим исключением ныне навязываемой межотраслевой конкуренции. Внутриотраслевая конкуренция это одно, а вот межотраслевая является надежным механизмом развала некогда единого взаимоувязанного народнохозяйственного комплекса. Не смешно ли выглядят управленцы, навязывающие «свободную» конкуренцию между крестьянином, вооруженным лопатой, и работником высокотехнологичного комплекса или газовой отрасли. Ведь залежи нефти, газа – разовый плод, созревший в биосфере Земли в течение многих миллионов лет. И одно дело снять этот плод, и совершенно другое, в условиях диспаритета цен, вырастить эквивалентное ему по стоимости за один сезон в полях Нечерноземья. Однако, для нас общемировая практика дотаций сельского хозяйства – не урок.
Особое место на уровне экономического приоритета занимает вопрос о территориально-экономическом устройстве России. Особенности сознания человека таковы, что он может одновременно и уверенно держать в памяти 7 – 9 объектов. Исходя из этого, любой учебник «про управление» пояснит вам, что в оптимальном варианте схема управления предусматривает именно такое количество подчиненных звеньев для вышестоящей управленческой иерархии. На практике эта цифра доходит до 10 – 15. Сегодня же на премьер-министра замыкаются 89 руководителей субъектов Федерации. Если мы хотим иметь в России реально работающую управленческую вертикаль, то на правительственный уровень должно замыкаться не более 10 – 15 комплексов, состоящих в свою очередь из 5 – 8 территориальных образований нынешних масштабов. Территориальное устройство России по национальному признаку – мина замедленного действия, заложенная и управляемая Глобальным Предиктором еще с 1917 года. Без нее были бы невозможны ни расчленение СССР, ни Чечня, ни Карабах, ни Таджикистан, ни Дагестан и т. п. Все территориальные границы должны определяться исключительно из экономических соображений, основанных на решении оптимизационной задачи по максимальному самообеспечению территории при минимуме издержек, включая транспортные. Если такой экономический регион сможет процветать на принципах самодостаточности и эффективной кооперации внутри России, то в его границах будут счастливы все проживающие национальности. Тогда не будет предпосылок для организации глобальных провокаций с помощью подкупа национальных «элит».