Сведения о чаше заинтриговали молодого человека еще сильнее. Много лет ее почитали как «Святой Грааль» — легендарный сосуд, в который была собрана кровь распятого на кресте Иисуса. Считалось, что чашу удалось заполучить в 1204 году после взятия Константинополя во время Четвертого крестового похода, а к Габсбургам она перешла по наследству от их предшественников на австрийском троне — Бабенбергов. Образ чаши преследовал молодого человека, пока он продолжал обходить залы, и вызывал в нем мысли о религиозной и духовной ценности этой реликвии, хотя сам он давно уже не заглядывал в церковь.
В следующем зале были представлены экспонаты, в истинности которых некоторые историки очень сомневались. В одной из витрин за стеклом лежал кусочек дерева, о котором сообщалось, что это «фрагмент истинного Креста Распятия», а рядом находился драгоценный ковчежец XVII века из Аусбурга, в котором, как утверждалось, хранился гвоздь, пробивший ступни Господа. Был там и лоскут древней ткани, считавшийся частью скатерти, покрывающей стол во время Тайной вечери, и зуб апостола Петра, подаренный Римским папой императору Францу Иосифу в 1853 году, когда молодой император чудом спасся во время покушения.
Молодой человек уже чувствовал усталость, когда наконец достиг зала № 11. Здесь ему прежде всего бросились в глаза богато украшенные атрибуты императорской власти — держава, скипетр, корона, а также мечи, лежащие за стеклом на алых бархатных подушках. Его взгляд задержался на мече Карла Великого и Евангелии Каролингов, на котором преемники великого императора присягали при восшествии на престол. Внушительнее всего выглядела восьмигранная императорская корона Х века, украшенная жемчугом и драгоценными камнями, с эмалевыми вставками и большим крестом в центре. Табличка сообщала, что эта бесценная корона была изготовлена немецким ювелиром для коронации Оттона Великого в 962 году, а к Габсбургам попала в 1440 году, когда Фридрих III стал императором Священной Римской империи. В 1806 году эта корона несколько лет находилась у императора Франции Наполеона Бонапарта.
Посетитель уже было собрался уходить, как вдруг его внимание привлек к себе еще один экспонат. Он не отличался роскошью отделки, не сверкал драгоценными камнями, как остальные реликвии, был невзрачен и невелик, но каким-то странным образом притягивал к себе. Молодой человек подошел ближе. Экспонат оказался железным наконечником копья, потемневшим от времени, с золотым и серебряным покрытием. В середине лезвия был виден гвоздь. Табличка извещала: «Священное Копье, эпоха Каролингов».
Неизвестно, сколько времени простоял бы молодой человек перед этой витриной, если бы не раздался звонок, возвещающий о закрытии музея. Пришлось уйти, но впечатление, произведенное на него странным наконечником, осталось на долгое время. Вот как впоследствии он сам рассказывал об этом: «Я немедленно ощутил, что переживаю важнейший момент в моей жизни, хотя и не мог понять, почему этот христианский символ произвел на меня такое сильное впечатление. Я стоял молча и смотрел на него, не замечая ничего вокруг. Мне чудилась в нем какая-то скрытая внутренняя сила, которую я никак не мог объяснить себе, хотя ощущал ее подсознательно».
Когда позже молодой человек узнал полную историю наконечника, это оказало сильное влияние на всю его жизнь и чуть было не изменило судьбу мира.
Посетителя музея звали Адольфом Шикльгрубером, известным как Гитлер. В то время ему было двадцать три года, и он делал все возможное, чтобы стать художником, имея за плечами несколько картин и чрезмерную самоуверенность. Родился он 20 апреля 1889 года в Браунау-на-Инне (Австрия). Вся его жизнь вплоть до этого дня была сплошной цепью неудач и поражений, хотя в дате его рождения можно было при желании увидеть некое предзнаменование — считается, что 20 апреля 753 года до новой эры был основан Рим.
Отец Адольфа, австрийский таможенный чиновник, мечтал, что сын сделает карьеру на государственной службе, в то время как Адольф видел себя великим художником. Возможно, именно из чувства противоречия он сознательно провалился на выпускных экзаменах в школе. После смерти отца посещал частную художественную школу в Мюнхене, но две его попытки поступить в Венскую Академию художеств закончились неудачей. Тогда он по совету ректора Академии решил попытать счастья в архитектурном институте, но туда его не приняли из-за отсутствия аттестата зрелости. Его неистовая ненависть к интеллектуалам, презрительное отношение к «господам с дипломами» — не говоря уже о патологическом антисемитизме — несомненно, берут начало в этом периоде его юности.