Кесария была центром христианства вплоть до арабского вторжения в VII веке. Здесь в 329 году родился св. Василий (Великий), один из отцов церкви. Он стал преемником епископа Евсевия в родном городе, основал монастыри в Каппадокии, написал серию важных книг, посвященных христианской вере.
Но еще раньше, за три столетия до св. Василия, здесь жил другой христианский святой. То, что он провел в Кесарии последние годы своей жизни, является бесспорным фактом. Это был Гай Кассий Лонгин, бывший римский центурион, который пронзил своим копьем тело распятого Христа.
Итак, сегодня существует четыре наконечника копья, которые, предположительно, могут считаться принадлежащими Лонгину. Первый из них — тот, который находится в Вене. Второй хранится в Риме (Ватикан), третий — в польском Кракове. Последний же наконечник, который, скорее всего, и есть настоящий, попал в Армению. Ходят слухи еще о каком-то копье, которое будто бы было обнаружено в Турции, в бывшей Антиохии, которая ныне называется Антакья, — но о судьбе этого копья мы ничего не знаем.
История римского копья сложна и запутанна. Она началась в 570 году, когда некий паломник, будущий святой Антонин из Пьяченцы, посетил Иерусалим. Там в базилике на горе Сион он увидел две реликвии, о которых позже писал в своем «Бревиарии»: «Много в Иерусалиме святынь, и у Гроба Господня видел я терновый венец, коим увенчан был Спаситель наш, и тамо же копье лежало, коим пронзено было Его предреберье».
О копье, которому поклонялись паломники в Иерусалиме, рассказывает также римский философ и ученый Магнус Кассиодор (480–570 гг.). Ему вторит франкский историк и агиограф VI века Григорий Турский в своем сборнике «Восемь книг о чудесах». Однако в 615 году Иерусалим захватил персидский шах Хосров, и, как пишет хронист VII века, «священные реликвии попали в руки язычников». Далее в его повествовании говорится: «В том самом году, когда язычники захватили храм, наконечник копья разломился, и один обломок его был отдан королю Никитасу, который взял его в Константинополь и поместил в храме св. Софии».
Об этом «обломке наконечника» не было ничего слышно вплоть до 1244 года, когда он попал к императору Константинополя Болдуину II. Когда же в 1261 году греческие войска изгнали из Константинополя крестоносцев, Болдуин преподнес его Людовику IX (Святому), королю Франции, тоже крестоносцу. Король поместил этот обломок копья в церковь Сент-Шапель в Париже, где он и оставался вплоть до Французской революции. Когда же разразилась революция, множество церковных сокровищ и реликвий отдали на хранение в Национальную библиотеку. При этом, к сожалению, обломок исчез, и больше его никто не видел.
Другой уцелевший обломок имел более счастливую участь. Около 670 года он по-прежнему находился в Иерусалиме в церкви Гроба Господня, где его увидел римский историк Аркупл. Он заметил, что наконечник, по всей видимости, был отреставрирован по приказанию императора Ираклия.
Ираклий, уроженец Каппадокии, был талантливым полководцем и, как говорили, прославился бы невиданными победами, если бы не потакал своим слабостям и не тратил время в богословских дискуссиях. В последующие годы многие паломники в Константинополе, включая знаменитого английского путешественника XIII века рыцаря Джона Мандевилла, видели отреставрированное копье. Сэр Джон, который объездил всю Европу, Турцию, Персию, Аравию, Северную Африку и Индию, писал в своей книге «Странствия», что видел обе части копья: самый кончик — в Париже и вторую, более крупную часть наконечника — в Константинополе в 1357 году.
В 1492 году Константинополь захватили турки, и копье вместе с другими реликвиями попало к ним в руки. Согласно «Истории пап» Генри Пастора, султан Оттоманской империи Баязет II решил послать копье в дар папе Иннокентию VIII, чтобы добиться освобождения своего брата Зизима, бывшего пленником в Риме. Как только наконечник попал в Рим, его поместили на почетное место в соборе Святого Петра. Через сто лет, в 1606 году, копье было изображено на кивории в базилике Св. Петра, построенной Франческо Гримальди в честь папы Иннокентия VIII.
Интересно, что именно тогда впервые были высказаны сомнения в подлинности копья, поскольку стало известно, что во Франции и Германии у него имеются «соперники». Однако никто из церковных или светских исследователей всерьез не занимался выяснением этого вопроса. Только в конце XIX века французский знаток церковных реликвий М. Ф. де Мели занялся изучением копья из собора Святого Петра. Результаты своего исследования он описал в книге «Священная константинопольская реликвия» (Париж, 1904).