Мартел стал известен еще и потому, что добавил к упряжи боевой лошади стремена, и это совершенно изменило характер боя. Получив удобный упор для ног, всадники могли скакать галопом, резко поворачивать, преодолевать препятствия с тяжелым копьем в руке и при этом твердо держаться в седле. Теперь они могли поражать противника копьем на полном скаку, используя для усиления удара тяжесть собственного тела и инерцию движения мчащейся лошади.
Правда, это нововведение породило и проблему: копье иной раз поражало неприятеля с такой силой, что его невозможно было вытащить на скаку, из-за чего всадник оказывался беспомощным и беззащитным в гуще сражения. Оружейники Карла Мартела нашли решение, расположив поблизости от наконечника копья специальный щиток, который не позволял копью вонзиться слишком глубоко. Такие копья стали называть «крылатыми», и я думаю, что именно этот факт предопределил ошибку Тревора Равенскрофта, который пишет в своей книге «Копье Судьбы»: «Магический талисман стал грозным оружием в руках франкского военачальника Карла Мартела, одержавшего поистине чудесную победу над превосходящими силами арабов в битве при Пуатье (732 г.). Поражение в этой битве означало бы подчинение всей Европы власти ислама».
Предание гласит, что молот, благодаря которому ему досталось имя Мартел, Карл получил чудесным путем. По одной версии, молот ему дал волшебник, которого он повстречал в лесу во время охоты, по другой — достался ему от родового божества. Были и другие версии, и нет сомнения, что подобные рассказы поощрял сам Карл, поскольку это помогало ему устрашать врагов. Молот этот, по рассказам очевидцев, был в длину три или четыре фута с массивной ударной частью, покрытой странными рунами, которые наделяли это оружие магическими свойствами. Считалось также, что его деревянная рукоятка была несгораемой. По преданию, Карл размахивал своим молотом «как обыкновенным мечом», в то время как обычный человек даже поднять его не мог. К сожалению, неизвестно, что стало с этим молотом после смерти Мартела.
В любом случае краковское копье находится под замком в сокровищнице Кафедрального собора и для исследования недоступно. Не исключено, что именно это побудило Гитлера в 1938 году объявить краковское копье подделкой, хотя он его ни разу не видел. Вполне естественно, что ему хотелось верить в подлинность собственной реликвии.
У меня имеется фотография и рисунок краковского копья, которые я воспроизвожу в этой книге. Они позволяют убедиться, что копье чрезвычайно похоже на венское. Историк Фридрих Шпатер, зарисовавший его полвека назад, решительно утверждает в своей книге «Имперские драгоценности в Пфальце» (1942), что это «наиболее известный из не слишком точных дубликатов настоящего копья». Надо сказать, что церковные власти Кафедрального собора, подобно римским властям, не настаивают на подлинности копья.
Еще один старинный предмет, который принимали за копье центуриона, впервые попал в поле зрения историков только во время Первого Крестового похода в 1098 году, причем это, скорее всего, даже и не копье. Связанная с ним история — смешение фактов и легенд. Стотысячному войску крестоносцев, окруженному превосходящими силами неверных и страдающему от голода и эпидемий, грозит гибель. И тут появляется смиренный монах по имени Пьер Бартелеми…
Первый из Крестовых походов (ХI-ХIV вв.), имеющих целью отвоевать у мусульман Святую землю, и в первую очередь Иерусалим с Гробом Господним, начался во Франции в 1095 году. В том же году на Клермонском церковном соборе папа Урбан II призвал христиан Европы забыть о междоусобицах и выступить против неверных, обещая за это полное отпущение грехов. На время же их отсутствия в Европе предполагалось установить перемирие, с тем чтобы имущество тех, кто отправится в поход, не подвергалось опасности. Участники похода носили белые плащи с нашитыми на них красными крестами, почему их и назвали крестоносцами.
Из Франции и Германии выступили плохо экипированные крестьянские отряды, которые вел знаменитый проповедник Вальтер Готшальк («Нищий»), Начали они с того, что устроили еврейский погром в долине Рейна, потом привели в ужас мирных жителей Болгарии и Венгрии своей распущенностью и грабежами. К тому времени как они добрались до Константинополя, их ряды сильно поредели. Остатки добрели до Малой Азии, где их наголову разбили турки-сельджуки.
Но в 1097 году в поход отправилась настоящая сильная и дисциплинированная армия. Предводителем ее был граф Раймонд Тулузский. С ним шли такие прославленные рыцари, как герцог Нижней Лотарингии Готфрид, Боэмунд I и его племянник Танкред. Объединившись с армией византийского императора Алексея I, крестоносцы повели войну с мусульманами. Им сопутствовала удача, поскольку они были лучше организованы и лучше вооружены. Вскоре крестоносцы уже стояли под стенами Антиохии (нынешней Антакьи в Турции на восточном побережье Средиземного моря у впадающей в него реки Оронт), которая была в то время третьим по величине городом мира после Рима и Александрии. Крестоносцы окружили турецкую твердыню и после изнурительной восьмимесячной осады одержали победу. Армия нуждалась в отдыхе и восстановлении сил. Однако город был истощен осадой, в нем свирепствовали эпидемии, которые не пощадили и захватчиков.