— Ждите меня здесь, — остановил он ребят на поляне. — Пойду разведаю, что и как.
— И я, — шагнул к нему Ромка, считая это своим неотъемлемым правом.
— И я, — присоединился Пятрас. Как-никак, а он целый день замещал начальника штаба.
— Нет! — сказал, словно отрезал, председатель колхоза. — Все остаются здесь.
Ромка завидует взрослым, которые умеют говорить так решительно и властно. Тогда и возразить нечего. А вот у него, к примеру, голос совсем не командирский. Даже наоборот. Мама говорит — «петушиный». Он спрашивал Гражину. Так она тоже не смогла сказать о его голосе ничего хорошего. Но и не критиковала. Это самое плохое.
Ромка давно приметил, что есть люди, о которых другие просто не вспоминают. Ни хорошо, ни плохо. Будто и не живут они на свете. И в Жуведре такие есть. На собраниях о них — ни слова, хотя они непременно сидят в зале. Наверное, потому, что о них действительно сказать нечего. Работники они средние. Книжки и те читают не для души, а чтоб не стыдно было, если разговор зайдет. Мечтать они не умеют. Ромка, конечно, не такой, И пусть лучше его всю жизнь ругают, чем обходят молчанием…
— Представляю, какая у них там схватка! — Пятрасу надоело ждать, и он поднялся с травы.
— Дядя Робертас все равно победит! — убежденно откликнулся Витукас.
— А если смотритель не подчинится? — засомневался кто-то.
— Ромка бумагу привез!
— Не бумагу, а приказ, — уточнил начальник штаба. — По всей морской форме и с печатью.
— Круглой?
— С якорем!
— Ребята! Сюда! — донесся голос дяди Робертаса.
Ребята гурьбой повалили к домику смотрителя. Дядя Юозас стоял на пороге своего корабля-дома с неизменной сигарой в зубах.
— Прошу всех в рубку! — пригласил он.
Эти слова вызвали общий восторг. Еще бы! Большинству ребят казалось несбыточной мечтой побывать в чудо-доме. Лишь Ромка да еще двое-трое счастливчиков удостаивались этой чести. А теперь, пожалуйста, — заходи!
На второй этаж, точнее — в рубку, вела не лестница, а металлический корабельный трап с густой паутиной веревок и блоков по бокам. Когда все поднялись наверх, дядя Юозас захлопнул крышку люка. Потом прошел к штурвалу, установленному, как это и положено, в центре рубки. Взялся за отполированные ручки и стал поворачивать. Под ногами что-то сильно заскрипело.
— Трап поднят, — сообщил ребятам смотритель. — Корабль выходит в открытое море.
Гости чуть не поотвертели себе шеи. У них пропала всякая неприязнь к дяде Юозасу. Действительно, если он смог придумать и соорудить такое, значит стоящий человек, с воображением.
— Слышал я, корабль строить хотите. Правда? — добродушно спросил смотритель.
— Правда! — откликнулась хором команда.
— Орлы! — одобрил дядя Юозас. — Государственные люди!
Ромка недоуменно глядел на Пятраса. Пятрас — на Ромку.
— Да ведь… — не выдержал начальник штаба.
— Все знаю! — тут же перебил его дядя Юозас. — Докладывали! Когда начинаете?
— В следующее воскресенье.
— Добро! К этому времени все проверю. Бумажку составлю: что с какого корабля снимать.
— Так мы… — снова рванулся вперед Ромка.
— Все знаю! — снова перебил его смотритель. — Все сделаю!
Долго просидели в рубке ребята. Дядя Юозас рассказал им не одну, а целых три настоящие морские истории. С туманами, кораблекрушениями, пиратскими флагами и горами трупов. Причем как-то само собой выходило, что во всех этих историях старый смотритель играл наиглавнейшую роль.
Дядя Робертас давным-давно ушел, а ребята все не могли расстаться с чудо-домом. Смотритель раздобрился и разрешил каждому поднять и опустить штурвалом трап. Из рук в руки переходил огромный морской бинокль.
На обратном пути Ромка сконфуженно молчал. Вот тебе и дядя Юозас! А он убеждал ребят, что к старому смотрителю не подступиться… Теперь — к Гражине! Дома у нее стирка. Сказала, что освободится только к шести.
Девочка уже ждала Ромку. Глянула тревожно в глаза. И у него вдруг засосало под ложечкой. Мальчик знал: это пришел страх. Впился, как пиявка. Ничем не выгонишь. Выход один — стараться не обращать внимания.
— Идем?
— Да!
…И вот снова корабельное кладбище. Ромка взобрался на самую высокую дюну и огляделся. Никого. Подошли к пароходам. Гражина скинула тапочки. Ромка молча последовал ее примеру. Долго стояли. А в двух шагах круто взбегала на борт почерневшая от времени доска.
Первым двинулся Ромка. Одним махом взлетев на палубу, он сразу присел за кормовой надстройкой. Замер… Тихо! Тогда поманил Гражину. Вместе скользнули вдоль борта. Босые ноги едва слышно шлепали по ржавому металлу. Казалось, он благожелательно относится к ребятам. Ведь под ногами Вациса и дяди Балиса он кричал во весь свой металлический голос.