Обедаем мы на камбузе – так на судах называют кухню. Здесь есть стол, намертво привинченный к палубе, такие же стулья, а в одном из углов – маленькая плита и все, что нужно для приготовления пищи.
Когда я вошел в камбуз, Шин уже сидела за столом. На тарелке перед ней лежал большой бутерброд. На тарелке рядом такой же бутерброд дожидался меня.
Оба мы не горели желанием отведать цыплячьего салата Александра. Накануне вечером он пытался накормить нас запеканкой из брюссельской цветной капусты. А утром подал красивые и жесткие блины. Тяжелые, как «Титаник», они сразу же опускались на самое дно желудка. И по-моему, до сих пор там оставались.
– Давай, ты первая, – шепнул я сестре.
– У-у-у-у… – затрясла головой Шин. – Лучше ты. Ты – старше.
Я вздохнул и почувствовал, как на дне желудка недовольно заворочались блины. Но делать было нечего. Я действительно был старше.
Я взял бутерброд, внимательно его осмотрел, осторожно надкусил и начал жевать.
В первый момент мне даже понравилось. Курятина, майонез… Вроде и в самом деле обычный цыплячий салат.
Но тут же язык мой начал постепенно воспламеняться. И через пару секунд во рту бушевал настоящий пожар!
Я испустил сдавленный вопль и на ощупь – глаза застилали слезы – потянулся к стоявшему рядом с тарелкой стакану с охлажденным чаем. Найдя его, выпил залпом.
– Огненные кораллы! – заорал я, придя в себя. – Ты добавил в салат огненных кораллов?
Александр добродушно улыбался.
– Всего лишь щепотку красного перца, – объяснил он. – Для вкуса. Тебе понравилось?
– Я, пожалуй, съела бы овсянки, – сказала Шин, опасливо отодвигая от себя тарелку с бутербродом. – Если, конечно, никто не возражает.
– Нельзя же есть одну овсянку, – нахмурился Александр. – Шин, ты только посмотри на себя: кожа да кости. Ты же, кроме овсянки, ничего не ешь. Попробуй бутерброд. Риск – благородное дело. Ты же это знаешь.
– Я, наверное, тоже предпочту овсянку, – поддержал я сестру, решив, что риска мне на сегодня, пожалуй, достаточно. – Просто для разнообразия. Бутерброд я уже попробовал…
В камбуз вошел доктор Дип.
– Что у нас на ленч? – спросил он, энергично потирая ладони.
– Бутерброды с цыплятами, – сказал ему Александр. – И специями.
– С огненными кораллами, – уточнил я. Доктор Дип посмотрел на меня, потом – на Шин. Правая бровь его понимающе изогнулась.
– В самом деле? – сказал он. – А знаете, что-то у меня нет аппетита. Пожалуй, я ограничусь тарелкой овсянки.
– Может быть, сегодня обедом займемся мы с Билли? – предложила Шин. Она насыпала в тарелку овсяных хлопьев, затем налила молока. – И вообще, это несправедливо. Почему все время готовит Александр?
– Прекрасная идея, Шин, – одобрил доктор Дип. – А что вы умеете готовить?
– Я знаю, как приготовить шоколадное пирожное с орехами, – сообщил я.
– А я умею делать трюфели из какао и сухого молока, – сказала Шин.
– М-м-м-да, – сказал доктор Дип. – Обедом, пожалуй, займусь я. Как насчет жареной рыбы?
– Класс! – завопили мы с Шин.
После ленча доктор Дип ушел в свой кабинет заполнять дневник наблюдений. Александр вызвался показать нам с Шин главную лабораторию.
Там было довольно прохладно. Вдоль стен стояли большие стеклянные аквариумы, в которых плавала рыба самой причудливой формы и окраски.
В аквариуме чуть меньше других плавали три ярко-желтых морских конька и рыба-труба. Тело рыбы-трубы сильно вытянутое в длину, с белыми и красными полосками и вправду было похоже на трубу или флейту. Ее иногда так и называют флейторылом. Кроме морских коньков и рыбы-трубы, в аквариуме деловито сновало множество мелких гуппий.
Во втором аквариуме содержались несколько огненно-красных рыб-ангелов и морской клыкач с полосатой окраской, похожий на тигра.
В третьем, самом большом аквариуме, на дне лежало что-то длинное, змеевидное, с полной пастью длинных и острых зубов.
– Фу-у… – неодобрительно сказала Шин, глядя на непонятную рыбу-змею. – Ничего себе страшилище!
– Черный ленточный угорь, – объяснил Александр. – Укусить может, но ядовитых зубов у него нет. Мы его называем Биф.
Приблизив лицо к стеклу, я угрожающе зарычал на Бифа, но тот сделал вид, будто не слышит.
Я представил себе, каково было бы встретиться с Бифом нос к носу в открытом океане. Зубы его, конечно, впечатляли, но по размерам ему было далеко до чудовища из лагуны. Подумав, я решил, что Уильям Дип-младший, всемирно известный исследователь морских глубин, пожалуй, справился бы с ним.
Отвернувшись от аквариумов, я увидел панель управления и стал разглядывать разные там кнопки, рычажки и циферблаты.
– А это для чего? – спросил я, нажимая на одну из кнопок. Раздался оглушительный рев. Мы подскочили на месте.
– Ты нажал на кнопку главной сирены, – смеясь, сказал Александр.
– Доктор Дип велел Билли ничего не трогать без разрешения, – подала голос Шин. – Он говорил ему это миллион раз. А говорить Билли – все равно что стенке.
– Заткнись, Всезнайка! – резко оборвал ее я.
– Сам заткнись!
– Внимание: расслабились и успокоились, – сказал Александр, поднимая обе руки вверх, как рефери в боксе. – Или прогоню обоих!
Я снова повернулся к панели. Большую часть циферблатов освещал мягкий зеленоватый свет, слегка подрагивали красные стрелки. Заметив среди циферблатов один темный, со стрелкой замершей в крайнем левом положении, я показал на него пальцем и спросил:
– А этот для чего? Похоже, ты забыл его включить.
– Он осуществляет контроль за нансеновской бутылкой, – сказал Александр. – Она сломалась.
– Что такое нансеновская бутылка? – немедленно спросила Шин.
– С ее помощью берут пробы воды с различных глубин, – объяснил Александр.
– Почему же вы ее не почините? – спросил я.
– Не на что, – пожал плечами Александр.
– Почему? – удивилась Шин. – Разве университет не дает денег?
Мы с сестрой знали, что исследования доктора Дипа финансирует университет штата Огайо.
– Нам дают деньги, но только на исследования, – сказал Александр. – Да и те почти на исходе. Теперь ждем, не дадут ли еще. А денег на ремонт уже давно нет.
– А если на «Кассандре» случится какая-нибудь серьезная авария? – спросил я.
– Боюсь, что тогда придется ставить ее в сухой док, – вздохнул Александр. – Или раздобывать деньги где-нибудь в другом месте.
– У-у-у… – недовольно протянула Шин. – Значит, тогда надо ставить крест на наши морские каникулы!
Идея поставить «Кассандру» в сухой док мне совсем не нравилась. Еще больше она мне не понравилась, когда я представил себе Подводного Доктора на берегу без своего любимого дела.
На суше дядя сразу становится жалким и несчастным. Хорошо он чувствует себя только на палубе судна посреди океана. Это я знаю наверняка, потому что однажды дядя проводил у нас Рождество.
Обычно с доктором Дипом ужасно интересно. Но то Рождество превратилось для всех в настоящий кошмар.
Целыми днями он с мрачным видом расхаживал по дому, время от времени отдавая приказы, как какой-нибудь заправский морской волк.
– Билли, сиди прямо! – орал он мне. – Шин, надраить палубу до блеска!
В конце концов в сочельник у папы лопнуло терпение, и он предложил доктору Дипу либо взять себя в руки, либо отправляться к себе в океан.
Остаток Рождества Подводный Доктор провел в ванной, играя моими старыми игрушечными корабликами. Сидя в воде, он чувствовал себя почти нормально.
Теперь вы понимаете, почему мне совсем не улыбалось, чтобы доктор Дип вновь оказался на берегу.
– Вы чего, малышня? – ободряюще улыбнулся Александр. – Не грустите. Подводный Доктор найдет какой-нибудь выход.