Ковер глушил звук шагов, но я шла – по наитию свернула налево по коридору, проверяя каждую дверь на своем пути. Ручка первой двери обожгла мою руку морозным холодом. От второй я едва отодрала пальцы – будто клеем смазана, а тянула к себе словно магнитом. Третьей даже не касалась – жар от неё чувствовался на расстоянии, я не стала рисковать. Незапертой оказалась четвертая по счету, с обычной латунной ручкой, которая звонко щелкнула, стоило мне на неё надавить. И вела дверь именно в малую гостиную. Вот только выглядела комната очень и очень странно.
На стенах вместо обоев – металлические листы, местами черные от копоти. На полу что-то вроде матраца, пружинящего под ногами. Свет лился прямо с потолка, хотя ни одного светильника я не заметила, а окон в гостиной не было – одни только глухие стены. Несмотря на то, что снаружи у замка подобных «глухих» мест точно не было – гостиную маг явно обустроил по образу и подобию моей новоявленной спальни.
Диран стоял посреди комнаты, буравя взглядом черное пятно прямо перед собой. Правая рука подрагивала, я видела отблески магии на кончиках пальцев. Дыхание было сбитым и рваным, а на лбу блестела пара бисеринок пота. Кажется, я пришла ровно к окончанию тренировки мага, на которой он себя определенно не жалел.
– Подождите с минуту и начнем, графиня, – ровным голосом произнес мужчина, даже не поворачивая в мою сторону головы. Обернулся, лишь выровняв дыхание. Глаза были ясными, спокойно-серыми, а на губах играло подобие усмешки. Это настроение мага меня несколько насторожило, и не зря, он сумел меня огорошить. – Сегодня займемся боевой магией. Готовы?
И в меня безо всякого предупреждения полетел сгусток чего-то черного, липкого, от которого веяло одновременно и холодом, и жаром. Я успела только инстинктивно прикрыться руками и зажмуриться, красочно представив собственную погибель. Даже вскрикнуть или пискнуть не успела – уже с зажмуренными глазами ощутила, как меня окружила тьма.
Открыла глаза я секунд через десять, понимая, что ни боли, ни холода, ни жара я не чувствую – только собственные крепко зажмуренные глаза и прижатые к лицу ладошки. И слышу стук собственного сердца и частое дыхание – при смерти, предположительно, все эти качества я бы утратила.
Первое, на что обратила внимание, боязливо открыв глаза, это выражение лица мага. Он был доволен, как кот, дорвавшийся до сливок. От широкой улыбки, расцветшей на лице мужчины, лично мне хотелось бежать без оглядки – слишком подозрительно она выглядела. И интуиция меня не обманула, Диран протянул с самой развязной интонацией:
– Всё вышло именно так, как я и надеялся, графиня, – и хитро прищурился. – Как вам новые ощущения?
Новые ощущения?! Да у меня сердце чуть не остановилось от страха! Я буквально задохнулась от негодования, обиды и ещё не покинувшего меня ужаса, но маг и не ждал ответа. Всё с той же довольной физиономией, он продолжил свой вдохновенный монолог:
– Ваш резерв гораздо выше, чем я предполагал. Направление узковато, конечно – щиты это скорее оборона, – но и с ним можно работать. И я уверен, что хоть что-то атакующее с вами можно попробовать соорудить – спектр силы должен позволить. Удивительно, что раньше магии было почти незаметно – сейчас вы просто светитесь, у вас словно не кровь по жилам струится, а магия…
Я испуганно посмотрела на свою руку с тонкими ниточками вен. Рука как рука, самая обыкновенная, никакого потустороннего свечения. На моё нервное разглядывание конечности Диран только рассмеялся – настроение у него сегодня явно отличное, в том числе и за счет меня. Будто и не лежит в другом крыле замка при смерти его единственный друг…
– Вы пока ничего не увидите, графиня. Видеть тоже нужно учиться, и в этом деле нужна усидчивость, которой вам недостает. Никогда не думал, что скажу такое, но больно уж вы импульсивная. И эмоциональная. Мой вам совет – постарайтесь держать свои переживания внутри, а не выплескивать наружу. А то по вашему выразительному лицу можно мысли читать. Пригодится, поверьте моим словам.
О том же самом мне втолковывала госпожа Сортэн. Она не терпела искренних улыбок, гнева во взгляде или нахмуренных бровей – по мнению строгой преподавательницы, я должна была держать лицо, ни единым мускулом не показывая истинных чувств. Но, несмотря на все старания упорной блондинки, все эмоции и чувства были написаны на моём лице самым крупным шрифтом.