— Я оставлю вас наедине, — кивнула она, закрепляя рядом факел.
Когда ее шаги стихли, я медленно двинулась вдоль саркофага, ведя пальцами по краю.
— Жаль, что вы с Артуром не можете быть сейчас здесь.
Сквозь полупрозрачную ткань виднелась богатая одежда — вряд ли такая понравилась бы Людо при жизни, он ведь предпочитал простую. Драгоценные камни на ней приглушенно мерцали.
— Знаешь, Омод… вы должны были с ним познакомиться. И Алекто — кажется, она с каждым днем становится все больше похожей на тебя, характером это уж точно.
Я продолжала говорить и говорить. Казалось, время вовсе перестало существовать. Наконец, я коснулась на прощание его руки под тканью.
— Прощай, Людо.
ГЛАВА 8
Когда я вышла, Бланка оказалась еще тут. Она молча посмотрела на меня, и мы двинулись обратно в замок.
Едва ступили на крыльцо, как к ней поспешно приблизился один из придворных.
— Ваше величество, супруг искал вас.
Она повернулась ко мне.
— До встречи, леди Анна, я должна идти к мужу.
Я слегка ей поклонилась, она ответила тем же и быстрым спокойным шагом направилась на встречу с ним.
Ко мне же подошел другой придворный.
— А вас искал его величество. Прошу, следуйте за мной.
Я думала, меня снова отведут в тронный зал, но на сей раз меня сопроводили в проходную галерею.
Омод ждал в одной из арок, забравшись на нее с ногами. Я вздрогнула, когда он повернулся — так странно было видеть того, с кем я только что попрощалась в усыпальнице. Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение.
— Леди Анна, — Он по-мальчишески спрыгнул на пол и встал передо мной.
— Ваше величество, — поклонилась я.
— Можете идти, — кинул он придворному, и тот, пятясь, удалился.
— Не знаю, с чего начать, — произнес король, подкидывая яблоко, когда мы двинулись вперед. Я проследила его полет.
— Право, тоже не знаю.
— Тогда просто расскажите, откуда вам известно про мое состояние. Как вы поняли, что со мной?
— Видите ли, оно чем-то схоже с даром нашей семьи.
Омод вскинул брови.
— Не думаю. Женщины рода Морхольт, насколько я знаю, умеют неким образом преображать свой облик, но я всегда считал это скорее небылицей.
Он глянул на меня и умолк, явно не решаясь расспрашивать.
— Не все из того, что вы слышали, небылица, и не все из того, что вы слышали, правда, — уклонилась я, раздумывая, как лучше ответить на его законные вопросы, при этом соблюдая просьбу Бланки.
— В любом случае все это касается женщин, а я мужчина. Значит у меня это все же какая-то болезнь?
— Нет, — резко ответила я, неприятно уязвленная тем, что священный дар сочли каким-то нежеланным отклонением. — Скорее нечто, пробудившееся в вашей крови.
— Но отчего?
— Пути Праматери неисповедимы.
— У моего отца и его предков не было ничего подобного, насколько мне известно, — задумчиво произнес Омод.
Я быстро на него взглянула. Значит за столько лет Омод ничего не заподозрил. Между черноволосым кареглазым королем и голубоглазым уроженцем зеленых островов было столько же общего, сколько у меня с золотоволосыми кроткими девами с миниатюр живописцев. Признаться, даже смотреть на Омода было непросто. Знакомое лицо, принадлежащее почти незнакомцу. Но, казалось, с каждым мигом его движения все больше походили на движения Людо.
— Быть может, вы не все знаете. Быть может, и он не все знает.
— Хотел бы я, чтобы этого не было. Хотел бы выжечь эту… заразу из своей крови и стать нормальным, — с ожесточением воскликнул король.
— Не говорите так. Это не болезнь и не зараза. Это благословение.
Омод остановился и внимательно на меня посмотрел.
— Только вы так можете говорить, леди Анна.
— Лорелея.
— Что?
— Меня зовут Лорелея — мое имя для близких. Хотя вообще-то меня давно так никто не называл. Можете называть меня так.
— Что ж, леди Лорелея, для меня честь называть вас этим именем, — чуть поклонился он и возобновил путь. — Итак, могли бы вы сказать, с чего мне начать, чтобы научиться контролировать эти… приступы?
— Для начала поймите, что в них нет ничего страшного, и вы после тренировки сможете брать контроль над собой. Вы помните, что происходит потом?
Тут мы вышли во двор и на некоторое время умолкли при виде шедших навстречу работников, которые тащили ветви хвои и падуба. На нас пахнуло морозом и смолой. При виде Омода они упали на колени, коснувшись лбами снега. Тот рассеянно кивнул, явно привычный к такому обращению, и они, поднявшись, потащили свою ношу дальше.