55
В тот же вечер на закате к Большому залу медленно двигалась одинокая фигура. Человек был одет в простой темный плащ и круглую шапочку темного золота без гербов и девизов. Словно огоньки свечей, зажглись, мерцая, первые звезды, с востока вставала бледная луна. Соловьи возносили вечерние песнопения, сонно ворковали горлицы. Это время будто самой природой предназначено для тихих размышлений, для любовного шепота, для отдыха.
И потому, когда на втором этаже деканата засветилось окно, сумеречная тишина обратила к нему свой чуткий слух.
Энн, склонившись из окна, позвала:
— Доктор Сполдинг, что вы делаете? Ведь все согласились в одиночку не входить в Большой зал. Тем более ночью!
Человек приостановился, отыскал взглядом источник шума и обнаружил высунувшуюся из окна девушку.
С отвращением хмыкнув, он отмахнулся от нее и продолжил движение к Большому залу.
— Как знаете, — тихо проворчала Энн и захлопнула окно.
Одинокая фигура нарочито неторопливо прошествовала через двор, приблизилась к двери зала и зазвенела ключами. Человек поскреб скрытую шапочкой макушку, что-то недовольно промычал и наконец вошел в зал. Через несколько секунд загорелась свеча. Ее свет пролился на порог, а потом дверь закрылась.
Темный плащ двинулся к столу Сполдинга.
Достигнув цели, человек уселся на высокий деревянный стул лицом к погребу, вставил свечу в зажим и склонился над столом.
Рабочее место содержалось в безупречном порядке. Единственная стопка бумаги лежала рядом с белоснежным пером и чистейшей чернильницей. Вдоль края стола ровным рядом лежали книги — в алфавитном порядке заглавий.
Порядок не успокаивал. Пальцы гудели от напряжения, в шею словно вставили железный стержень. Мышцы лица сводило судорогой. Он скрежетнул зубами. Слух ловил каждый скрип досок, стрекот сверчка из тени, движение за окном.
Человек придвинул свечу ближе к листам и демонстративно принялся читать. Он не сознавал, что губы его шевелятся.
Первое, на что упал его взгляд, была пометка: «Исключено. — Король Яков». Дальше шла цитата из тайного писания, Евангелия от Филиппа. «Архонты думали, что они делали то, что делали, своей силой и своей волей. Но Дух Святой втайне совершал все через их посредство. Истину ту, которая существует изначала, они сеют повсюду».
Непревзойденное совершенство этой мысли так поглотило его, что он не заметил, как тихо открылась дверь погреба, и не сразу увидел крадущуюся тень.
В темноте, за пределами света свечи, беззвучно полз паук. Кто-то на четвереньках приближался к одинокой фигуре в центре паутины света. На месте лица его зияла беззвездная ночь. Пальцы, белые, как кость, сжимали узкий рыбный нож — клинок, острый, как лезвие бритвы. За ним в пыли оставался след. Он дюйм за дюймом без малейшего звука полз к жертве. Человек в круге света рассеянно шевелил губами — читал.
Человек-паук обогнул стол, сторонясь света. Костяные пальцы с длинными ногтями потянулись к добыче. Прижимаясь к полу в нескольких футах от жертвы, убийца беззвучно вздохнул и напрягся, изготовившись взметнуться вверх и схватить Сполдинга сзади.
Человек, сидевший за столом Сполдинга, резко встал во весь рост, отбросив стул назад, на атакующего, и молниеносно развернулся.
— Ты! — прошептал убийца, зажимая ушибленную стулом голову.
Тимон вместо ответа сбросил с головы шапочку Сполдинга и ударил ногой, нацелившись прямо в горло убийце.
Тот едва успел уклониться: перекатился по полу и взмахнул ножом. Узкий клинок вспорол сапог Тимона и кожу на щиколотке. На пол полилась кровь.
Тимон тоже достал нож, попятился и внезапно задул свечу. Зал пришел в естественное состояние — вечные непроглядные сумерки. Годы, проведенные в темной камере, пришли на помощь Тимону. Зрачки его расширились, и он увидел, как нападающий отползает под столы.
Два широких шага, вопреки боли в ноге, и Тимон отбросил влево стол, лишив убийцу прикрытия. Доски громыхнули по каменному полу.
Убийцу словно подбросило вверх. В руке его появилась толстая деревянная дубинка. Он отступал от Тимона, а светлая деревяшка в его руке вращалась, как крылья мельницы.
Тимон медлил.
Убийца дергался, как безумец, беспорядочно и непредсказуемо. Тимон стоял неподвижно, ожидая удара. Движение не застало его врасплох. Всего один шаг влево вывел его из-под удара.
Увы, он не учел возвратной траектории. Дернув оружие к себе, убийца самой толстой частью дубинки подцепил его под колено. Тимон упал. Коленная чашечка была выбита из сустава. Раскаленная боль ударила из колена прямо в мозг.