- Так оно, скорее всего, и было. - Директор выпрямился и приступил к полировке руля. - Но что еще хуже, вор - это, должно быть, один из актеров. Никто, кроме труппы, не знал всего того, что нужно было знать грабителю. Ну, к примеру, вор даже знал, что я не держу ключ от сейфа вместе с другими ключами, а храню его в потайном отделении бумажника. Кроме актеров, это никому не было известно. И еще. Лишь в этот раз я случайно не сдал в банк выручку за вторник. Банк не работал. Вся труппа видела, как я, чертыхаясь, возвращался с деньгами обратно в театр.
Ребята жадно впитывали в себя каждое слово. Кое-что из этого они, правда, уже знали, но в устах директора история звучала гораздо правдоподобнее и казалась куда более волнующей. Сам директор им не понравился - озлобленный, грубый. И они отлично поняли, что у такого человека должно было быть немало врагов, жаждущих отомстить ему за какие-нибудь пакости, которые он им сказал или сделал.
- Полиция, наверно, всерьез взялась за это дело? - Пип нашел тряпку и начал оттирать от грязи спицы колеса директорского мотоцикла.
- Что да, то да. Констебль - как бишь его? Гун! - фактически прожил тут половину субботы и целое воскресенье. Допросил всех до единого. Дурачка Бойзи он напугал до такой степени, что тот, по-моему, даже не соображает, что говорит. Констебль орал на него, пока не довел до слез.
- Скотина, - пробормотал себе под нос Пип. Директор услышал и удивленно поглядел на мальчика.
- Ну, это ты зря. Я бы так не сказал. Если деньги взял Бойзи, из него надо вытряхнуть признание любой ценой. Да и вообще большого вреда ему от крика не будет. Порой даже нет другого способа вколотить хоть что-нибудь в его тупую башку. Только наорать.
Мотоцикл был протерт на славу и сиял, как новенький шиллинг. Директор загнал его в сарай.
- С этим, слава Богу, покончено. - Он вытер руки о чистую тряпку. - Вы меня извините, но я не могу вам сейчас продать билеты. Зайдете после двенадцати и свободно купите. По понедельникам в театре народу мало.
Ребята удалились в полном восторге от своей удачливости. Потрясающе директор театра рассказал им про ограбление абсолютно все - вплоть до мельчайших подробностей! Теперь они знали столько же, сколько Гун. Никак не меньше! История вырисовывалась впрямь загадочная. Кот из пантомимы действительно принес директору чай со снотворным. Это установлено. Если он не сам опустил в чашку порошок или таблетки, то наверняка должен был знать, кто это сделал. Получается, что он-то и отпер преступнику дверь театра и, должно быть, даже стоял на стреме, пока вор снимал зеркало и доставал из сейфа выручку. Да, дела для Бойзи складывались неважно: все говорило против него. Ларри и Пип очень хорошо представляли себе, как вопил и орал на Кота Гун, пытаясь заставить его назвать имя грабителя. Уж Гуновы-то замашки они знали.
- Сейчас без четверти двенадцать. Пора возвращаться. Поехали. - Ларри горел от нетерпения. - Скорей бы поделиться новостями с друзьями! Как там, интересно, получилось у девочек? Конечно, их работенка по сравнению с нашей чепуховая. Да и у Фатти не Бог весть что: потолковать с Пиппином, и ничего больше...
- Слушай, мне очень понравилось заниматься расследованием этой истории, - возбужденно говорил Ларри, когда они уже ехали через город. - А тебе? Нам, ясное деле, труднее приходится, чем Гуну и Пиппину. Те что должны сделать? Пойти к кому им будет угодно, и допросить, прекрасно зная, что каждый обязан отвечать на вопросы полиции. Они имеют право войти в любой дом, и шуровать там, и обыскивать. А мы - черта с два!
- Да, нам нельзя, - огорченно согласился Пип. - Но, знаешь, с другой стороны, мы можем выяснить что-нибудь такое, что люди не захотят рассказать Гуну... Смотри-ка, Гун! Легок на помине...
Да, это был он - хмурый и величественный Гун верхом на велосипеде! Едва мальчики поравнялись с ним, он зашипел, как гусь:
- Где ваш толстяк? Скажите ему - если он еще хоть раз сегодня попадется мне на глаза, я пожалуюсь его родителям. Опять сует свой нос куда не надо. Где он?
- Откуда мы знаем? - хором сказали Пип и Ларри и засмеялись.
А правда, что бы сейчас мог делать Фатти?
- Не знаете? Гах! Бьюсь об заклад, вам хорошо известно, где он укрылся и ждет, пока снова можно будет выведать у Пиппина какие-нибудь сведения. Он что себе думает? Что участвует в деле об ограблении? Как бы не так! Этим делом занимаюсь лично я. Передайте ему - лично я!
С этими словами мистер Гун отчалил в нужном ему направлении, оставив Ларри и Пипа мучиться от любопытства: что же, черт побери, делает сейчас Фатти?
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ НОВОСТИ И ЖИРНАЯ ФИЗИОНОМИЯ
Утро у Фатти выдалось напряженное. Он доехал до дома, где жил Гун, и, не слезая с велосипеда, заглянул в окно гостиной. В комнате был только Пиппин. Отлично.
Фатти оставил свой велосипед перед домом и приказал Бастеру сторожить хозяйское имущество. Потом постучал пальцем в окошко комнаты, где сидел Пиппин, вымучивая очередной отчет для Гуна.
Пиппин поднял глаза и улыбнулся. Отворив дверь, он завел мальчика в гостиную.
- Есть новости? - с порога спросил Фатти.
- В общем, есть, - ответил Пиппин. - Получено заключение эксперта по поводу сейфа и зеркала. Я хочу сказать, по поводу отпечатков пальцев на них. Так вот: отпечатков нет вообще!
- Неглупый вор нам попался, - вздохнул Фатти. - Выходит, значит, что Кот из пантомимы к преступлению непричастен? Я так понимаю положение.
Пиппин хотел было что-то сказать, но тут залаял Бастер, и оба они, Фатти и Пиппин, выглянули в окно. Мистер Гун в этот момент слезал с велосипеда, черный, как туча. Бастер, заняв оборону посреди дорожки, ведущей от ворот к дому, исступленно лаял, как бы говоря:
- Вуф! Не войдешь! Вуф, вуф! Не войдешь! Вуф!
- Уходи, - торопливо сказал Пиппин. - У меня есть для тебя еще кое-что, но сейчас не время. Сам видишь.
Поскольку Бастер, судя по его позе, уже готовился сам напасть на Гуна, Фатти пулей выскочил во двор и бросился к воротам. Еще миг, и корзинку с Бастером благополучно приторочили к велосипеду.
- Что ты делаешь в моем доме? - с места забушевал Гун. - Я предупредил Пиппина на твой счет, мистер Проныра и Вынюхиватель! Из него тебе ничего не вытянуть! Пиппин от происшествия в театре отстранен. Он ровным счетом ничего не знает, но не сказал бы, даже если б знал! Пошел прочь! Видеть не могу твою жирную физиономию!
- Не хамите, мистер Гун, - спокойно и с достоинством произнес Фатти. Он не любил, чтобы его лицо именовали "жирной физиономией".
- "Не хамите"! Я не хамлю - я называю вещи своими именами, - нагло ухмыльнулся Гун, заводя велосипед в ворота. - Я тебе серьезно говорю: не желаю сегодня больше видеть твою жирную физиономию. Я человек занятой, выполняю важную работу и требую, чтобы ты не путался у меня под ногами и не разнюхивал то, что тебя не касается!
Он пошел к дому, радуясь, что Пиппин слышал, как отчихвостили толстого мальчишку. Отчихвостили именно так, как мальчишка заслуживал. Нет, вы подумайте! Он, мистер Гун, уже вплотную подошел к раскрытию сложнейшего преступления. У него почти сошлись концы с концами - что, надо признать, бывает весьма редко, а Фредерик Алджернон Троттевилл-младший со своим хитрым носом намерен разрушить, разнести в куски все, что им создано! Будь он проклят! Он и его жирная физиономия!
В сопровождении этих приятных мыслей мистер Гун ступил на порог собственного жилища и без промедления обрушил на голову Пиппина кучу резких и грубых упреков. Что касается Фатти, которому кровь из носу надо было обменяться с Пиппином еще несколькими словами, то он проехал по дороге метров двести, а потом, прислонив велосипед к дереву, спрятался позади ствола и стал ждать, пока Гун снова уедет из дому. Полицейский бросил велосипед прямо у дверей, были основания надеяться, что он скоро уберется вон.