– Мы подведем его к двери и оставим там, – шепнул он, немного отстав. – И посмотрим, что тогда скажет старина Фатти!
Они решительно ввели его в калитку и проводили до крыльца.
– Ну вот. – сказал Пип. – «Подсеню»! Наверное, ваша сестра сама откроет дверь. Я позвоню.
Он позвонил, а заодно и постучал дверным молотком. Потом вместе с остальными отступил к калитке посмотреть, как поступит Фатти. Обернется, сдернет очки и ухмыльнется им во весь рот? Скажет: «Очко в вашу пользу, ребятки»?
Дверь открыла горничная. Четверка не расслышала, что там говорилось, но явно начался какой-то спор. Потом горничная повысила голос:
– Я сказала: такая тут не живет. И ни про какой «Подсеню» я в жизни не слышала!
Бетси услышала быстрые шаги, приближающиеся по тротуару, а затем знакомый лай. Она выскочила за калитку, ожидая увидеть Бастера.
– Бастер, Фатти! – вскрикнула она. – Это Фатти. Так значит, это все-таки не ты! Фатти!
Она кинулась к нему навстречу и повисла у него на шее. Вот же он! Такой же толстый, как всегда, глаза смеются, губы растянуты в улыбке.
– Фатти! Так, значит, это был не ты? Ой, что мы наделали!
– В чем дело? – спросил Фатти, подбрасывая Бетси и опуская ее на землю. – Знаешь, Бетси, ты что-то тяжеленькая становишься. Скоро я уже не смогу тебя поднять. А почему вы меня не встретили на станции? Там был только Бастер.
Остальные трое уже удивленно столпились вокруг него. Фатти? Но как они могли его проглядеть?
– Ослики вы мои! – сказал Фатти своим веселым голосом. – Вы же наверняка встретили поезд, который приходит на четыре минуты раньше моего, Бастер куда умнее! У него хватило смекалки подождать следующего. Едва он меня увидел, как начал лаять и бегать по всей платформе, будто бешеный. Я подождал, но вас так и не нашел.
– Ой, Фатти, конечно, мы встретили не тот поезд и… и такое натворили! – сказала Дэйзи с испугом. – Мы подумали, что ты переоделся, чтобы разыграть нас, и когда не увидели тебя на станции, то пошли за человеком, которого приняли за тебя! И… и, Фатти, он спросил, как пройти к какому-то дому, а мы привели его сюда!
– Ого! – воскликнул Фатти и разразился смехом. – Тупицы вы! Где этот бедняга? Надо ему помочь!
Француз как раз вышел из калитки, что-то бормоча и пылая яростью – с полным на то правом, разумеется. Он остановился и прочел название на дощечке у калитки.
– А! Вы привели меня не в «Подсеню». Это не «Подсеню»! Вы нехорошие дети! Вы заставили больного ходить напрасно! – Он раскашлялся.
Они перепугались, и им было очень стыдно. Но как объяснить свою ошибку? Он ведь не поймет, ни за что не поймет! А незнакомец, трубно сморкаясь, подошел к ним и повторил:
– Нехорошие дети! Ошень плохие. Нехорошие! – И начал кричать на них по-французски, размахивая руками.
Они слушали, и у них душа уходила в пятки, а что, если услышит миссис Троттевилл? Объяснить их глупый промах ей будет даже труднее, чем ему.
Громко продребезжал звонок, и возле них остановился велосипед. До ужаса знакомый голос грозно спросил:
– Ну-ка, ну-ка! Что здесь происходит?
– Мистер Гун, – простонал Ларри. – Сам старик Вали-Отсед! Уж конечно, без него тут обойтись не могло.
Бастер в диком восторге запрыгал вокруг мистера Гуна, заливисто тявкая. Мистер Гун настороженно на него косился, радуясь, что надел брюки из самой плотной ткани.
– Паршивая собачонка! – сказал он. – Отзовите ее, не то она от меня получит!
Фатти отозвал Бастёра. Пес послушался, но с большой неохотой. Ну почему, почему нельзя всласть тяпнуть этого орущего верзилу полицейского?! А Гун уже спрашивал растерявшегося француза:
– В чем дело? Эти дети вас допекали? Если так, я составлю протокол!
Француз разразился длинной гневной речью… но по-французски. Так что мистер Гун не понял ни слова. Он было подумал обратиться за помощью к Фатти, но, может, толстяк назло ему переведет все наоборот. Фатти посмотрел на полицейского искрящимися от смеха глазами.
– Не хотите ли узнать, что он говорит, мистер Гун? – вежливо осведомился он. – Некоторые слова я разбираю. Э… боюсь, вы, кажется, ему не понравились. Похоже, он обзывает вас по-всякому.
Мистер Гун не знал, что ему делать. Опять эти отпетые озорники, а в придачу иностранец, видимо буйно помешанный, и паршивая собачонка, которая так и норовит укусить его за ногу. Мистер Гун почувствовал, что достойнее всего будет сейчас же укатить отсюда. А потому, издав короткое «ха!», он оттолкнулся и двинулся дальше по улице под взрывы лая – Бастер был разочарован.