— Если я могу чем-то помочь вам, — сказал Энтони, — разрешите мне.
— Вы очень добры. Столько надо сделать. Полиция, врачи… ну, не знаю. Но вы не должны допустить, чтобы я злоупотреблял вашей добротой. Собственно, мне следует извиниться, что я уже так вас затруднил.
— Я заглянул повидаться с Беверли. Он мой старый друг.
— Он сейчас играет в гольф. И вот-вот вернется. — Затем, будто он только теперь осознал это: — Они все сейчас вернутся.
— Я останусь, если могу быть как-то полезен.
— Прошу вас! Видите ли, женщины. Будет нелегко. Если бы вы… — Он замялся и одарил Энтони робкой улыбкой, такой жалкой на лице крупного, привыкшего полагаться на себя мужчины. — Ваша моральная поддержка. Это так важно…
— Ну, конечно! — Энтони улыбнулся в ответ и сказал ободряюще: — Ну, так для начала я порекомендую вам позвонить в полицию.
— В полицию? Д… да. — Он поглядел на Энтони с сомнением. — Я полагаю…
Энтони сказал без обиняков:
— Послушайте, мистер… э…
— Кейли. Я кузен Марка Эблетта. И живу у него.
— Моя фамилия Джиллингем. Простите, мне следовало бы назваться раньше. Так вот, мистер Кейли, нет смысла закрывать глаза. Человек застрелен… ну, так кто-то же его застрелил.
— Он мог застрелиться, — пробормотал Кейли.
— Да, мог, но не сделал этого. Или же в комнате был кто-то еще, и этого кого-то сейчас здесь нет. И этот кто-то захватил с собой револьвер. Ну, так полиция захочет сказать свое слово, верно?
Кейли промолчал, уставившись в пол.
— Нет, я знаю, что вы думаете, и, поверьте, горячо вам сочувствую. Но мы же не дети. Если ваш кузен Марк Эблетт был в комнате с этим… — он указал на труп, — этим человеком, значит…
— Кто сказал, что он был тут? — буркнул Кейли, вскидывая голову.
— Вы сами.
— Я был в библиотеке. Марк пришел… Он мог опять уйти. Я не знаю. Кто-то еще мог войти…
— Да-да, — сказал Энтони терпеливо, точно ребенку. — Вы знаете своего кузена, я — нет. Давайте согласимся, что он никакого отношения к этому не имеет. Но кто-то был в комнате, когда этот человек был застрелен и… Полицию необходимо поставить в известность. Не кажется ли вам… — Он посмотрел на телефон. — Или вы предпочитаете, чтобы это сделал я?
Кейли пожал плечами и направился к телефону.
— Можно мне… э… немного осмотреться? — Энтони кивнул в сторону отворенной двери.
— А? Пожалуйста. Да. — Он сел и придвинул телефон к себе. — Вы не должны судить меня строго, мистер Джиллингем. Понимаете, я знаю Марка очень давно. Но, конечно, вы совершенно правы, и я веду себя глупо. — Он снял трубку.
Давайте предположим, что ради первого знакомства с этим «кабинетом» мы входим в него из вестибюля через дверь, которая сейчас заперта, но, нашего удобства ради, волшебным образом отперлась для нас. Мы стоим на пороге, и комната тянется перед нами вправо и влево. Или, точнее говоря, только вправо, поскольку до левой стены мы почти можем дотронуться рукой. Прямо напротив нас (ширина комнаты примерно пятнадцать футов) — та другая дверь, через которую вышел Кейли и вернулся несколько минут тому назад. В правой стене в тридцати футах от нас — стеклянные двери. Мы пересекаем комнату и через дверь напротив вступаем в коридорчик, куда выходят две комнаты. Та, что справа — именно в ней скрылся Кейли — вдвое меньше кабинета, маленькая, квадратная, очевидно, в то или иное время служила спальней. Кровати там больше нет, но есть раковина с кранами горячей и холодной воды в углу; стулья; один или два стенных шкафа и комод. Окно обращено в ту же сторону, что и стеклянные двери, но если выглянуть в это окно, окажется, что вид справа загораживает внешняя стена кабинета, которая из-за большой длины вторгается на газон еще на пятнадцать футов.
Комната рядом со спальней — ванная. Собственно говоря, все три комнаты образуют своего рода квартирку, и во времена предыдущего владельца тут, возможно, помешался инвалид, который не мог подниматься по лестнице. Но Марк пользовался только кабинетом. Во всяком случае, он никогда не спал внизу.
Энтони заглянул в ванную, а затем зашел в комнату, куда заходил Кейли. Окно было открыто, и он посмотрел на ухоженную траву внизу и на мирный парк дальше. И ощутил жалость к владельцу всего этого, теперь оказавшемуся замешанным в столь мрачном деле.
«Кейли думает, что это он, — сказал Энтони про себя. — Это очевидно. И объясняет, почему он потратил впустую столько времени, барабаня в дверь. Зачем было пытаться взломать замок, хотя куда проще разбить стекло? Конечно, он мог просто потерять голову. С другой стороны, он мог… ну, он мог пытаться обеспечить своему кузену больше времени, чтобы скрыться. То же и с полицией и… э… многим другим. Почему, например, мы обежали весь дом, чтобы добраться до стеклянных дверей? Ведь, конечно же, можно было пройти через вестибюль к задней двери. Попозже надо будет посмотреть».