— Да тут и банька есть, глядите-ка! — радостно произнес Пахом Степанович.
Действительно, неподалеку от школы была баня — длинная изба с задымленной крышей и двумя котлами у входа.
Караван пришел в стойбище в воскресенье. Солнце уже клонилось к западу, длинная тень от высокой сопки закрыла улицу, но на ней продолжало царить веселое воскресное оживление.
Появление незнакомых людей привлекло всеобщее внимание. С визгом и гиком навстречу путникам бежали черноголовые смуглые ребятишки, с оглушительным лаем со всех сторон мчались собаки. Потянулась молодежь, за ними вышли и пожилые орочи.
Караван остановился на лужайке между баней и школой. Вокруг быстро собралась толпа.
Орочи в большинстве были низкорослы и коренасты.
Молодежь выделялась румянцем и свежестью лиц, живостью взгляда, подвижностью. Юноши по случаю праздника были одеты в шерстяные костюмы городского покроя и кожаную обувь. Пожилые мужчины и женщины — в нарядных национальных костюмах: в орнаментованных халатах, коротких, пестро расшитых торбазах. Особенно цветастыми были халаты женщин, вышитые затейливым самобытным узором и украшенные несколькими частыми рядами перламутровых, или медных пуговиц.
Орочи с любопытством и независимым видом разглядывали изыскателей, громко обменивались замечаниями на своем языке. В толпе поминутно вспыхивал дружный смех.
Черемховский договорился о размещении экспедиции в школе. Заведующая школой, молодая орочка с миловидным лицом, приветливо встретила Черемховского и предложила ему занять два просторных классных помещения.
— Пожалуйста, располагайтесь по-домашнему, — почти без акцента говорила она по-русски. — Я скажу, чтобы сейчас же здесь вымыли пол и принесли несколько медвежьих шкур. А на ужин вам наловят свежей рыбы.
— Не извольте беспокоиться, — учтиво сказал Черемховский. — Можно переночевать и на немытом полу. Что же касается свежей рыбы, то это весьма соблазнительно, и мы не смеем отказаться.
Особое расположение встретила у орочки Анюта. Учительница с нескрываемой теплотой смотрела на русскую девушку и предложила ей свою комнату.
Комната оказалась уютной. На окнах висели белые занавески, на выбеленных стенах — вышивки. В одном углу стояла этажерка, заполненная книгами, в другом — тумбочка с патефоном. На патефоне Анюта увидела фотографию Дубенцова, в рамочке, и у нее почему-то беспокойно защемило сердце. В ее глазах он снова возник таким, каким она увидела его в тайге, — ловким, настороженным, разгоряченным. После того как она узнала, что этот молодой человек — геолог, она только и думала о нем.
— Это моя комната, — говорила между тем учительница. — Располагайтесь, как у себя дома.
Анюта хотела спросить о Дубенцове, сказать учительнице о встрече в тайге, но сказала другое:
— Здесь слишком хорошо для меня одной… — И, помолчав, добавила: — Вы не будете возражать, если здесь поселится и мой папа?
Молодая хозяйка — ее звали Вачей, — конечно, не возражала. Она охотно переселится на это время к родителям.
Анюта снова мельком взглянула на фотографию Дубенцова. Смеющееся, веселое его лицо с мягким красивым овалом неудержимо влекло ее.
Профессор Черемховский, увидев фотографию Дубенцова, подумал: «Он удивительно похож на Ивана Филипповича».
— Скажите, — обратился он к Ваче, — не известны ли вам обстоятельства, приведшие сюда этого молодого человека?
Лицо девушки слегка зарумянилось; она подошла к Черемховскому и заговорила с явным удовольствием о том, как она познакомилась с Дубенцовым, зачем он прибыл сюда и что ему удалось узнать в стойбище, в частности, о предполагаемом открытии месторождения железа, сделанном отцом Дубенцова. Ее рассказ взволновал и обрадовал профессора.
— Мы, кажется, пришли сюда как нельзя вовремя, дорогая, — сказал он Анюте. — Если все, что касается месторождения железа, правда, то круг наших обязанностей намного расширится. И прекрасно!
Тем временем отряд отлично разместился в школе.
— Настоящий санаторий! — приговаривал толстяк в козьей телогрейке, техник-геолог Стерлядников, отдыхая на медвежьей шкуре.
За ужином Черемховский снова вспомнил о Дубенцове, который все еще не возвращался из тайги. Профессора начинала всерьез беспокоить судьба молодого геолога.
— Мы, кажется, допустили глупость, — говорил он, — что не остановились при встрече и не помогли ему в погоне за тигром. Юноша шел на большой риск…