Глава третья
Признаки жилья. — Стойбище орочей, — Гостеприимная учительница, — Фотография, привлекшая внимание Анюты, — Беспокойство за судьбу Дубенцова. — Пахом Степанович отправляется на поиски.
Под вечер, придерживаясь направления, указанного Дубенцовым, караван перевалил горб невысокого холма и через старый березовый лес спустился в узкую долину.
Здесь была сделана короткая остановка, чтобы ориентироваться, как идти дальше. Где-то вблизи должно находиться стойбище. Пахом Степанович отправился на разведку и вскоре вернулся с приятной вестью — он нашел проторенную тропу.
Через четверть часа таежник вывел караван на эту тропу, вьющуюся между старыми лиственницами. Тропа вскоре привела к ручью, через который были перекинуты жерди. После путешествия по бездорожному дремучему лесу признаки жилья обрадовали путешественников. Бодро вскинув головы, заметно прибавили шагу и лошади.
Игнат Карамушкин шел теперь рядом с Анютой. Он был в приподнятом настроении. По пути срывал лекарственные травы — солодку бледноцветную, василистник малый, хвощ зимующий, шиповник пахучий, мужской папоротник, страусник черный, частуху восточную, спаржу даурскую — и с увлечением рассказывал девушке об их лечебных свойствах.
— Скажите, вы были фармакологом? — спросила его Анюта.
— Нет, — ответил фельдшер и самодовольно улыбнулся. — Все это я изучил за два года здесь. Ведь я ехал на Дальний Восток, знаете, почему? Чтобы нести в темную жизнь тайги светоч разума!
— И как же вы думаете нести его? — спросила Анюта, пряча улыбку.
— Я буду служить делу оздоровления местного населения, — не замечая иронии собеседницы и нисколько не смущаясь высокопарностью выражений, ответил Карамушкин. — У них, у местных народностей, как я узнал, нездоровые, абсолютно антисанитарные условия быта.
Они даже кушают, как я вычитал, из одного котла с собаками.
— Вычитали из одного котла с собаками? Карамушкин смутился, покраснел, и Анюте стало жаль его.
— Извините, Игнат Харитонович, — проговорила она с улыбкой, — тут просто смешная игра слов. Вы не оби- делись на меня?
Но фельдшер и не думал обижаться. Он так непререкаемо верил в свою высокую миссию, так высоко ценил идею служения тому, чтобы «нести в темную жизнь тайги светоч разума», что никакая явная или скрытая ирония не трогала его. И за это Анюта уважала Карамушкина.
Уже в первый день знакомства с Карамушкиным Анюта заметила, что он не так наивен, как кажется. Недостаток образования серьезно мешал ему, но Карамушкин был упорен и влюблен в свое дело. За два года, проведенных на Амуре, он изучил все лекарственные растения, которыми пользуется местное население. Особенно привлек его лимонник. Действие этого замечательного растения он проверял на себе и считал, что лучшего средства против усталости не существует. Сейчас в его рюкзаке лежало несколько килограммов сушеных ягод лимонника, которые он клал в чай каждое утро себе и профессору Черемховскому.
— Сейчас моя задача, — говорил он Анюте, — достать кости рыси. Зачем? О, это сильное лекарство тибетской медицины. Эта медицина складывалась тысячелетиями. И то, что она использует, нужно внимательно изучать. Ус и кровь тигра — что мы можем сказать о них? А бутылка крови тигра ценится в Китае на золото. То же и ус. А что мы знаем о медвежьей желчи? Согласно тибетской медицине, ею можно излечивать многие желудочные болезни…
Рассуждения Карамушкина, наверное, продолжались бы еще долго, но тут послышался лай собак и потянуло дымом очагов.
Лес внезапно оборвался, кончилась долина, и караван оказался на открытой местности. Перед взорами путников предстал один из тех живописных уголков, которыми так богаты предгорья Сихотэ-Алиня. Справа, рядом, величественно поднималась высокая сопка, густо поросшая кедровником и напоминающая гигантский стог сена. Влево, на невысоком открытом пригорке, расположилось стойбище орочей. Темная стена леса полудугой огибала его.
Прямо видна была река, принявшая в себя ручей, бегущий из долины. А дальше открывалась бескрайная пойменная равнина заросшая пышной невысокой ветлой. Горбатый мостив из тонких жердей, перекинутый через ручей от подножия крутобокой сопки к стойбищу, придавал пейзажу особую поэтическую живость.
— А где же юрты? ~ удивленно, воскликнула Анюта. — Это же русское село!
И в самом деле, стойбище мало чем напоминало селение «лесных людей». Два десятка рубленых бревенчатых изб двумя рядами взбегали на пригорок, образуя прямую улицу. В стороне, возле самого леса, стояла большая новая изба с вывеской: «Начальная школа». Двор школы, обнесенный лепкой оградой, был таким же, какие встречаются в русских селах, — с турником, кольцами, волейбольной площадкой. Здесь же помещался и медицинский пункт.