- Поплывем, конечное дело, завтра? - спросил Пахом Степанович своих спутников.
- Да, отдохнем ночь, а завтра поутру и тронемся, - соглашался Дубенцов. - Кстати, я тут сегодня обратил внимание на одно интересное обнажение вот в этом направлении, - указал он рукой в сторону, куда ходил собирать пробковую кору. - Нужно обязательно его посмотреть.
- Это где трещина через весь обрыв? - спросила Анюта. - Я тоже хотела сказать тебе о нем. По-моему, это или сильно метаморфизированные и смятые осадочные породы, или выход изверженных пород.
- Я подозреваю последнее, - сказал молодой геолог, - а это очень важно даже для определения места нашего нахождения.
- Почему?
- А помнишь, что говорил Федор Андреевич при первой нашей беседе тогда, вечером?
- Это об интрузиях и метаморфизме пород, типичных для центра Сихотэ-Алиня?
- Именно!
- Отсюда, как следствие, - мы находимся в центре Сихотэ-Алиня?
- Такое подозрение у меня имеется. То есть в одном из трех хребтов, которые составляют здесь основные центральные цепи Сихотэ-Алиня.
- В таком случае нам нечего здесь рассиживаться, до сумерек остается не больше часа, - сказала Анюта.
Они взяли с собой туесок под ягоду - у подножий осыпей и обнажений всегда бывают заросли малины и отправились в лес.
- Я весь день сегодня замечаю за тобой, Анюта, - заговорил Дубенцов, когда они отошли порядочно от бивуака, - что у тебя чем-то испорчено настроение. - Он остановился против девушки, бережно взял ее за руку и вопросительно посмотрел в глаза. - Если это не душевная твоя тайна, то прошу объяснить, чем ты огорчена?
Анюта смущенно улыбнулась, но сейчас же ее чуть скошенные глаза стали печальными. Она посмотрела мимо Дубенцова куда-то вдаль и проговорила:
- Я удивляюсь, как ты мог заметить это…
- Мне кажется, что я по одному движению твоего мизинца могу узнать настроение - так ты мне близка и понятна…
- Благодарю, Витя. Я не хотела говорить тебе этого… - Анюта замялась, погладила его жесткую кисть, рассеянно глядя куда-то мимо.
- Так что же все-таки случилось?
- Вообще ничего серьезного. Я прошлой ночью видела нехороший сон…
Она снова умолкла.
- Вот те на! - весело воскликнул Дубенцов. - Так что же ты так огорчаешься, если это сон?
- Да, но он связан с явью.
- Ничего не понимаю…
- Я видела во сне стойбище и Вачу. Будто в стойбище пришел пароход, и капитан на нем - папа. Всем привезли подарки, а мне говорят: «Поскольку ты дочь капитана, то тебе лучший подарок…» И ведут ко мне тебя! А ты бесшабашно смеешься, зубы у тебя сверкают, и идешь ты прямо ко мне. Я бросилась обнимать тебя. Потом почему-то испугалась, что тебя украдут, и попросила отвести тебя на пароход. Только увели тебя, вдруг бежит ко мне Вача. Бросается передо мной на колени и с плачем просит, чтобы я вернула тебя ей, что она нашла тебя где-то в тайге и без тебя не может жить. А я не отдаю. Тогда она говорит, что я злой дух и чтобы я сейчас же уходила из стойбища. Потом я будто гонялась за тобой, не могла к тебе прикоснуться - ты убегал, а какой-то голос говорил мне; «Это тебе в наказание за обиду, нанесенную Ваче…» Вот такая ерунда приснилась…
- Так что же все-таки испортило тебе настроение?
- То, что я отобрала тебя у Вачи. Так, по-моему, и есть в действительности. Скажи, как ты думаешь, или, может быть, ты знаешь - любит она тебя?
- Поверь, ей-богу, не знаю. Относятся она ко мне чисто по-товарищески, это я знаю. Никаких намеков, тем более разговоров на эту тему у нас не было.
- Так тогда я скажу тебе; она тебя любит.
- Откуда это известно? - улыбнулся Дубенцов.
- Из моих наблюдений, Виктор. Почетное место для твоей фотографии - раз; Вача смутилась, когда папа спросил в первый вечер прихода в стойбище о тебе и взял посмотреть твою фотографию - это два; какими грустными глазами она провожала тебя из стойбища! - это три. Девушка девушку в таких делах очень понимает.
- Какой же вывод из этого?
- Я не знаю, и это мучает меня…
- Я бы сделал из этого такой вывод, Анюта: выбросить из головы и забыть. Девушка она хорошая, это правда, но разве мало хороших девушек на свете? А ведь полюбишь только одну!
- А что такое любовь?
- Чувство, которое я питаю к тебе. - Виктор рассмеялся собственной находчивости, обняв Анюту за талию.
- Ладно, Виктор, пойдем быстрее.
Но они уже были у цели - лес поредел, и перед ними поднялся высокий буроватый обрыв обнажения. У его подножия переплелись густые заросли малинника. Геологи оставили свои туески у самого приметного куста и принялись обследовать обнажение. Нижняя его половина представляла из себя однородную массу темно-серого мелкозернистого гранита. Как бы составляя второй этаж обнажения, вверху выступали смятые пласты осадочных пород, судя по внешнему виду, - кристаллических известняков.
- Интересное место! - воскликнул Дубенцов. - Изверженные породы подняли эти пласты и сильно метаморфизировали их.
- Следовательно, здесь мы должны искать руды? - спросила Анюта. - Ведь они часто образуются на контактах изверженных и осадочных пород, особенно если последние представлены известняками.
- Да, это мечта геолога - найти такие контакты, - говорил Дубенцов, карабкаясь вверх по трещине: - Ты, Анюточка, пока проследи подножие, а я попробую добраться до тех пластов.
Трещина рассекла по вертикали весь обрыв и шириной была не более полметра, так что Дубенцову сравнительно легко удалось добраться до осадочных пород. Он долго не подавал голоса с обрыва. Анюта тем временем осматривала подножие обнажения, все дальше уходя в сторону, пока не достигла его границы. Дальше начинался пологий склон сопки, покрытый растительностью. Анюта стала взбираться вверх по грани обнажения. В эту сторону пласты осадочных пород были вдвое выше, чем по трещине, но девушка добралась до них, хватаясь за траву и выступы камней.
Возле контакта изверженных и осадочных пород она, присела на камень отдохнуть. Перед нею лежала на виду вся долина, погруженная в вечерний покой. Виден был плот на реке, дым костра над зелеными кущами леса. Долина быстро заполнялась вечерними сумерками, лучи солнца задевали лишь вершины сопок противоположного берега. Анюта, пробираясь по обрыву, спешно принялась обследовать контакт.
- Ого-го!.. Анюта-а!.. - послышалось в вечерней тишине. - Кончай работу!
- Иду-у!.. - отозвалась.
Дубенцов еще издали встретил ее радостным возгласом:
- Нашел медный колчедан! Смотри, какая прелесть!
Он нес ей навстречу камень с детскую голову. Лицо геолога сияло от радости.
- На, смотри, а я, пока светло, зарисую обнажение.
Как жаль, что мы должны спешить! Приходится бросать необследованным целый клад.
Говоря это, он быстро набрасывал в тетрадь контур обнажения и отдельные пласты, тут же записывая характеристику пород.
- А что ты нашла? - Он бегло перебрал образцы, принесенные Анютой. - Пардон, а это что?
Он быстро достал перочинный нож и ногтем сделал царапину на серовато-темном, подернутом охристым налетом, камне.
- Галенит![4] - воскликнула Анюта.
- Ты права! Ну, прямо в кладовую гор попали! - торжествовал молодой геолог. - Нет, Анюточка, мы не можем здесь спешить. Будем плыть и обследовать каждое обнажение. Пусть уйдет на это лишняя неделя, но зато мы привезем интересный геологический материал.
Окончив работу, они взялись за руки и, довольные находками, зашагали к бивуаку. В их туесках вместо ягод лежали куски породы.
- Вот так бы всю жизнь идти!.. - мечтательно говорила Анюта.
- Что ж, этому никто не мешает, - отвечал Дубенцов. - А дорог у нас впереди много.
- Витя, дай я тебя поцелую, - засмеялась Анюта и, не дождавшись ответа, быстро коснулась губами его щеки.
Дубенцов смущенно посмотрел на нее, но девушка взяла его за руку и потащила вперед.
- Скорее, скорее пойдем, а то уже вечер.