— Да уж! — нервно засмеялась Сара. — Мэл жутко разозлился на вас обоих, особенно на тебя.
— Я ей выпивку купил, — раздраженно вздохнув, проговорил Квирк, — а не склонял к проституции! — Пристыженная Сара затихла, но Квирк уже сменил гнев на милость. — Давно ты стала такой набожной? С каких пор на мессу ходишь?
— Наверное, это от отчаяния. В отчаянии люди всегда обращаются к богy, разве не так?
Вместо ответа Квирк повернулся к Саре и перехватил ее взгляд. Казалось, они стоят у тайной двери. Сара приоткрыла ее и посмотрела на него, гадая, решится ли он войти вместе с ней в темную пещеру. Квирк не решился: в некоторые пещеры входить не стоит. Два лебедя плыли вдоль берега и быстро нагнали их с Сарой, гордо держа головы в черных масках.
— Этот ее парень, Конор Каррингтон… У Фиби с ним серьезно?
— Надеюсь, что нет.
— А вдруг серьезно?
— Боже, Квирк, разве в девятнадцать серьезные отношения бывают?
— У нас были! — парировал он так убежденно, что Сара вздрогнула, но тут же опустила глаза. Она знала: Квирк играет, притворяется, Притворяться он умел очень убедительно, порой даже для самого себя.
— Пожалуйста, не надо!
— Что не надо?
— Сам прекрасно понимаешь!
Лебеди так и плыли параллельно Саре и Квир-ку. Вдруг одна птица издала негромкий, но пронзительный клич, такой жалобный, что Саре почудилось, будто это ее голос. По воскресеньям лесопилка на другом берегу не работала, но аромат смолы все равно ощущался. Под мостом они остановились и стали смотреть на воду. Удивительно, но лебеди дальше не плыли — застыли неподалеку от берега.
— Мой отец очень болен, — проговорила Сара. — Я хотела заплатить священнику с Хаддингтон-роуд, чтобы отслужил по нему мессу. — Квирк хохотнул, и Сара смерила его серьезным взглядом. — Слушай, ты, правда, не веришь в бога?
— Я верю в дьявола. Это единственное, чему я научился в Каррикли.
Сара кивнула, понимая, что Квирк снова притворяется.
— Каррикли… — задумчиво повторила она. — Ты часто о нем рассказываешь и всегда в одном тоне.
— Такое место не забудешь.
Сара накрыла его ладонь своей, но Квирк не отреагировал, и она отдернула руку. «А вдруг он впрямь притворяется и играет? — мелькнуло в мыслях Сары. — Он, конечно, настрадался, только ведь это дело прошлое».
— Я здесь не случайно, — начала она. — Хотя, думаю, ты сам догадался. Актриса из меня никудышная, зато ты, к счастью, верен своим привычкам. — Сара сделала паузу, чтобы собраться с мыслями, — Квирк, я прошу тебя поговорить с Мэлом.
— О чем? — спросил он, насупившись.
Сара подошла к воде. К ней тут же подплыли лебеди, «написав» на безмятежной глади реки красивую букву «V». «Ждут, что хлебом покормлю, — подумала Сара. — Даже неудивительно: от меня все чего-то ждут».
— Хочу, чтобы вы с Мэлом перестали ссориться и… объявили перемирие, — Сара смущенно засмеялась: фраза вышла напыщенной и помпезной.
Квирк так и буравил ее взглядом, но хмуриться перестал.
— Это Мэл прислал тебя сюда? — подозрительно спросил он.
Теперь удивилась Сара.
— Разумеется, нет. С какой стати?
Только Квирк был непреклонен.
— Передай своему мужу, — начал он с ледяным спокойствием, — я сделал для него все, что мог.
Лебеди, точно магнитом прикрепленные к своим отражениям, медленно поворачивались из стороны в сторону и теряли терпение. Раз ничего съестного не принесла, зачем эта женщина в малиновом пальто и шляпе с пером стоит у воды? Только Саре было не до лебедей. Она смотрела на Квирка, совершенно не понимала, о чем он говорит, но чувствовала, что и не должна понимать. Что же Квирк сделал для Мэла? Он оказал Мэлэки услугу? Уму непостижимо!
— Квирк, я очень тебя прошу… Умоляю… — «Господи, как унижаться приходится!» — потрясенно думала Сара. — Поговори с ним!
— Тогда сделай милость, объясни, о чем?
— О чем угодно, о Фиби, например. Хочешь, верь, хочешь, нет, но Мэл к тебе прислушивается.
Лебедь снова издал пронзительный клич, на сей раз явно выражая Саре свое недовольство.
— Наверное, это самка, — вслух предположил Квирк и, заметив, как нахмурилась сбитая с толку Сара, показал на лебедей. — Говорят, они на всю жизнь спариваются. Думаю, кричит самка, — Квирк криво улыбнулся. — Хотя, возможно, и самец.
Сара пожала плечами: какая, мол, разница.
— Ему сейчас очень нелегко, — сказала она.
— Из-за чего это?
По голосу чувствовалось: Квирку скучно. Терпение, мягкость, милосердие, никогда не входили в небольшое число его добродетелей.