Пять человек всей своей тяжестью надавили на входную дверь, которая разлетелась вдребезги.
Я бросился впереди всех, указывая дорогу, за мной Стагарт и остальные. Я узнал лестницу и залу, дверь которой была открыта. Там царил такой мрак, что я остановился на мгновение, но электрические фонари, которые имели при себе все сыщики, тотчас же ярко осветили залу.
Я нашел дверь в глубине и, ни слова не говоря, бросился к ней.
Но только после некоторых усилий нам удалось ее выбить. Я и Стагарт упали по инерции на пол, тогда как три сыщика бросились вперед, перескочив через нас. Это маленькое происшествие спасло нам жизнь, так как тотчас же раздались несколько выстрелов и находившиеся впереди сыщики упали, пораженные пулями.
Мы, между тем, вскочили на ноги.
Мы увидели, что вдоль по простиравшемуся перед нами коридору бежал человек во фраке.
Мы побежали за ним изо всех сил.
Он, очевидно, не мог больше стрелять, так как он ни на одну секунду не приостановился.
Мы бежали за ним вверх и вниз по лестницам.
Только теперь я заметил, как велик был дом.
Он был выстроен как бы лабиринтом.
Как Стагарт, так и я тотчас же поняли всю грозившую нам опасность.
Если бы беглецу удалось хотя бы на мгновение исчезнуть из виду, то мы могли быть уверены, что ему удастся окончательно скрыться от нас ввиду особенной системы постройки дома с громадным количеством коридоров и потайных ходов.
Мы следовали за ним по пятам, но не настолько близко, чтобы иметь возможность схватить его.
Эта погоня продолжалась около минуты.
Вот беглец взбежал по какой-то высокой лестнице.
Лестница выходила в какую-то маленькую комнату, окна которой были растворены.
Мы находились в пятом этаже.
Окно выходило на двор.
Беглецу оставалось или сдаться, или выпрыгнуть из окна на двор.
Здесь мы явились свидетелями зрелища, которое, несомненно, было единственным в своем роде.
Преступник схватил длинную палку, стоявшую в углу, опустил ее за окно, сам перевесился за окно, сел на палку верхом и, прижав ее с колоссальной силой к гладкой стене, соскользнул на палке вниз по стене.
Это произошло в одну минуту и преступнику удалось таким образом достигнуть земли.
Таким образом он изощрился без всякого вреда для своей жизни выскочить из пятого этажа.
Мы не могли рисковать проделать то же самое.
Сыщики, очевидно, не приняли во внимание этот двор, так как, несмотря на наши пронзительные свистки, никто не появлялся.
Между тем, беглец несся по двору.
Стагарт, не долго думая, перевесился за окно, схватился за громоотвод и быстро спустился вниз.
Я последовал его примеру.
Мы очутились на дворе.
Платье наше было изорвано, руки изрезаны и все в крови.
Запыхавшись, бросились мы за преступником, который между тем был уже далеко от нас.
Двор отделялся от поля стеной вышиной в человеческий рост.
Сильным прыжком перескочил беглец через стену. Стагарт последовал его примеру. Я прыгнул неудачно, упал и ударился головой об стену, так что из раны показалась кровь.
Несмотря на это, я продолжал преследование.
Так мы бежали по Линкольн-авеню и по другим улицам Чикаго.
Вот вдали блеснула река, которая должна была положить конец бегству преступника.
Я находился на расстоянии нескольких метров от моего друга.
Преступник, видимо, был в нерешительности, что ему делать, и благодаря этому Стагарту удалось подбежать к нему.
В следующий же момент оба они схватились, и я с ужасом увидал, как они оба упали в реку.
Я побежал вдоль по течению реки, так как я не знал, каким образом я мог бы прийти на помощь моему другу.
Я держал в руках наготове револьвер.
Вдруг над водой на несколько секунд показались две головы.
Я видел, что преступник крепко обхватил правой рукой шею моего друга.
Глаза Стагарта были закрыты.
Мне оставалась какая-нибудь секунда для того, чтобы прицелиться, и я спустил курок. С простреленной головой преступник опустился в бурные волны реки.
Я тотчас же прыгнул в воду и вытащил моего друга.
Он был без сознания и, наверно, погиб бы через несколько минут, если бы я не пришел к нему на помощь.
После некоторых усилий мне удалось привести его в сознание.
Преступник был сильнее его, но ему не удалось нанести Стагарту раны во время борьбы в реке.
Мы могли теперь вернуться обратно.
По дороге мы встретились с бежавшими за нами сыщиками.
Они отправились по нашему указанию к реке, чтобы посмотреть, не выплывет ли труп разбойника.
Тело его нашли через четверть часа.
Мы вернулись в Чикаго.
Эллен в тот же день была отвезена к знаменитому американскому врачу по нервным болезням, д-ру Вильсону, который старался внушением исцелить ее и уничтожить силу внушения преступника.
После нескольких недель лечения Эллен вполне поправилась и вернулась в Нью-Йорк.
С этого дня прекратило свое существование «общество кровавой руки».
Правда, и теперь еще в Америке существуют отдельные шайки, которые совершают страшные преступления, прикрываясь этим внушавшим столь долгое время страх именем. Но между этими шайками нет никакой связи, так как человека, который объединил благодаря своей магической силе преступников Америки, уже нет на свете и созданное им преступное сообщество распалось.
Полицейские власти Америки тщетно старались установить личность этого человека.
Следы его вели в маленькое балканское княжество, но затем терялись во мраке.
Так и не удалось узнать, кто был этот необыкновенный преступник, который, казалось, был призван содействовать победе преступления над человеческим обществом.
Порочная любовь
Мы жили в Нью-Йорке, когда разыгралась история, которую я намерен рассказать. Мой друг пользовался тогда в Америке такой же славой, как и в Европе, и считался одним из самых выдающихся сыщиков мира.
Мы только что кончили наш утренний ленч в гостинице «Мадисон», как нам доложили о приходе полицейского агента.
Вслед за этим вошел молодой человек с лицом истого янки.
— Мистер Патерсон? — спросил мой друг, вертя карточку в своих пальцах.
— Well, Франклин Патерсон, — ответил агент. — Меня послал комиссар Пятой авеню. Я скорости ради приехал на велосипеде и привез с собой еще две машины. Вы не откажетесь отправиться со мною?
Я с удивлением взглянул на Стагарта.
Тот рассмеялся и поднялся. Мне только оставалось последовать его примеру.
— Не сообщите ли вы мне пока, — проговорил Стагарт, выходя из гостиницы, — в чем, собственно говоря, дело?
— Полчаса тому назад застрелился мистер Юнг, — сказал агент в то время, как мы неслись, как бешеные, по оживленным улицам Нью-Йорка.
— Какой Юнг? — воскликнул мой друг. — Крупный торговец хлопком?
— Ну да, — ответил наш спутник. — Тот самый. Он один из главных акционеров Унион-трест-компании.
— Один из богатейших людей Америки, — заметил мой друг.
— 100 миллионов долларов, — проговорил кратко агент. — Влиятельнейший человек.
— И очень справедливый человек, насколько я знаю, — бросил Стагарт.
— Убежденный республиканец, — произнес агент.
— Радикал. И при этом человек, умевший жить.
— Как так?
Агент повернулся к нам, и на его лице показалась широкая улыбка.
— Вы об этом ничего не слышали? Прекраснейшие женщины союза были такого мнения.
— А! Это имеет важное значение, — произнес Стагарт. — Может быть, его самоубийство находится в связи с каким-нибудь делом, в которое запутана женщина.
— Если я не ошибаюсь, он был очень красивый мужчина, — агент щелкнул языком.
— Еще бы. Кроме того, он был отважный человек. Он добровольцем участвовал в войне против Испании.
Мы въехали в Пятую авеню. Почти в конце, недалеко от арки в память Вашингтона, которая в то время только что была окончена сооружением, высился дворец хлопчатобумажного короля.