Громко рыдая, она оперлась на плечо президента.
Стагарт ничего не отвечал.
Он прочитал письмо и передал мне его с многозначительным взглядом.
Вот содержание его:
Мой друг!
Тщетно я ждала тебя вчера. Неужели ты рассердился? Это было бы несправедливо, даже по-ребячески с твоей стороны. Разве я не женщина? И неужели я не могу иметь права быть любопытной?
Ты должен был бы понять, что я не ребенок. Что интересует тебя, интересует и меня. Итак, покажи мне, наконец, твои таинственные бумаги. Прежде всего, не сердись на меня. Ведь я знаю, что ты со мною связан навеки, что ты меня так же любишь, как любит тебя
Твоя Нан.
Стагарт некоторое время молчал, опустив голову.
Затем он сказал:
— Если вы позволите, мистрис Юнг, я осмотрю теперь комнату и оставленные вашим супругом бумаги. Мне было бы очень приятно, — обратился он к президенту, — если бы при этом присутствовали оба комиссара.
Друг мистера Юнга кивнул головой, позвонил и велел вошедшему слуге снова позвать полицейских.
— Вы не нашли никакого прощального письма от вашего мужа? — спросил мой друг мистрис Юнг.
Она покачала головой.
— Нет.
— Был ли перед вами кто-нибудь в этой комнате?
— Нет. Я первая вошла в нее, и первая обнаружила смерть мистера Юнга.
Стагарт кивнул головой и стал затем рассматривать письменный стол и всю обстановку комнаты.
Затем, лежа на полу, он начал выгребать своими выхоленными руками пепел из камина.
— Здесь недавно сожжена была целая масса бумаг, — заметил он и, схватив некоторые полусохранившиеся листки, бегло взглянул на них и быстро сунул их в свой портфель. Мало-помалу он вынул из кучи пепла несколько обуглившихся листков.
— Мистер Юнг, должно быть, сжег бумаги, — заметил один из комиссаров, — которые, вероятно, касались семейных обстоятельств. Вы придаете этому открытию особенное значение?
Мой друг, все еще лежавший на полу, повернул свое лицо к вопрошавшему и саркастически взглянул на него.
— Конечно, — ответил он затем. — Конечно, я придаю значение этому открытию. На одном из обгоревших листов я только что прочел имя, которое крайне возбудило мое любопытство. А что вы на это скажете?
Он поднес к лицу полицейского оттиск печати.
Тот покачал головой.
— Я не понимаю, что это такое.
Президент тоже взглянул на штемпель, но не мог объяснить его значение.
— Это тайная печать Белого дома, — сказал холодно Стагарт. — Я ее случайно знаю.
Затем он поднялся и подошел к мертвому, взял у него из руки револьвер и сталь его рассматривать.
— Были произведены два выстрела, — сказал он. — Револьвер системы Галанда, изготовлен в Нью-Йорке.
Он быстро поднял голову.
— Но что с вами? — спросил он президента, который смотрел на оружие широко раскрытыми глазами.
— Ничего! Положительно ничего, — ответил тот. — Мне что-то худо.
Стагарт испытующе смотрел на него.
— Вот, — сказал он, подавая президенту револьвер, — возьмите оружие. Оно принадлежит вам.
Президент смертельно побледнел.
— Вы думаете, — сказал он, — это оружие…
— Из вашей коллекции, — договорил Стагарт с ледяной усмешкой.
Президент взял в руку револьвер, с ужасом поглядывая на моего друга.
Мистрис Юнг с возрастающим беспокойством прислушивалась к словам Стагарта.
— Действительно, — сказал президент. — Действительно, я не могу отрицать — это оружие из моей коллекции.
— И вы не знаете, каким образом случилось, что мистер Юнг лишил себя жизни как раз вашим оружием?
— Нет. Я этого не знаю. Я крайне поражен этим случаем.
Оба комиссара записывали дословно весь разговор.
— Откуда вы узнали, что это оружие принадлежит мне? — спросил внезапно президент.
Стагарт улыбнулся.
— Я прочитал это на вашем лице, — сказал он.
— Вы умеете читать мысли человека? — спросил тот.
— Я кое-что смыслю в этом искусстве, которое, к слову сказать, требует только некоторого упражнения, — ответил Стагарт.
— В таком случае, — обратилась мистрис Юнг горячо к Стагарту, — вы, наверное, прочтете, что как я, так и мистер Буоб — так звали президента сыскной полиции — совершенно непричастны к этому несчастью.
Стагарт спокойно взглянул на нее, так спокойно, что и более хладнокровная женщина, чем мистрис Юнг, задрожала бы от волнения.
— Разве я высказал малейшую мысль, что вы в чем-либо виновны?
— Этого вы не говорили, — произнесла смущенно мистрис Юнг, — но различные случайности проливают странный свет на все дело. Я не знаю, чем я заслужила, что Господь посылает на меня такое наказание.
Мой друг, не отвечая на слова мистрис Юнг, вынул из кармана очки.
Он только недавно приобрел их у самого известного оптика Нью-Йорка. Они были сделаны по его заказу. Они являлись его изобретением и состояли из пяти вертящихся стекол различных цветов. Маленькая лупа увеличивала предметы в пять раз. С помощью этих очков, Стагарт начал еще раз осматривать всю комнату.
Он в третий раз обращал свое внимание на обстановку и на стены, так что это невольно бросилось мне в глаза.
Стагарт, видимо, что-то искал, то звено, которое недоставало в его цепи улик.
Вдруг взгляд его остановился на обоях.
Я последовал за ним взором.
Стагарт несколько раз покачал головой.
Лицо его приняло то решительное, мрачное выражение, которое указывало, что он уже недалек от преследуемой им цели.
Но как напряженно я ни следовал за взором моего друга, все же я не мог открыть ничего такого, что могло бы возбудить мое внимание.
— Я на свой собственный риск займусь этим делом, — сказал наконец мой друг, обращаясь к президенту. — Конечно, я не хочу сталкиваться с полицией в деле розысков и поэтому попрошу, чтобы меня заблаговременно предупреждали о всех шагах властей.
Мы расстались.
Стагарт поднес дрожавшую руку мистрис Юнг к своим губам и затем быстро последовал за мной.
Мы вернулись в нашу гостиницу.
— Страшно запутанная история, — сказал я, когда мы сели за обед.
— Как так? Для меня она совершенно ясна, — возразил мой друг.
— Но эти противоречия!..
— Они являются лучами света, — с улыбкой проговорил Стагарт. — Для меня кажущиеся противоречия являются очень часто логическими доказательствами.
— Я этого не понимаю. Все эти события совершенно меня расстроили. Считаешь ли ты мистрис Юнг способной играть какую-нибудь роль во всей этой истории?
Мой друг взглянул на меня с лукавой улыбкой.
— Ты хитер, — сказал он, — но я все же хитрее тебя. Ты знаешь, что я не люблю открывать преждевременно своих карт. Ты, однако, не в силах побороть свое любопытство. Разве ты не слышал всего нашего разговора?
Ведь ты уже довольно давно в моей школе и научился высказывать самостоятельные суждения.
Итак, взвесь все за и против! Мистрис Юнг не незначительная женщина. Она любила своего мужа и открыла, что он ее обманывал. Любовь ее превратилась в ненависть, а затем в презрение. Она отлично знала, что муж ее вел опасные биржевые спекуляции. Его состояние, которое принадлежало и ей, ее положение и ее будущность находились в опасности.
Слишком поздно узнала она, что дела их дошли до такого расстройства, что им в самом ближайшем будущем угрожало полное разорение.
Должен будет разыграться колоссальный скандал.
Общество выбросит за борт мистера и мистрис Юнг. У дверей их дома караулит нужда, призрак, который мистрис Юнг никогда не видала во всю свою жизнь, о котором она знала только понаслышке.
Ей предстоит жизнь, полная лишений и труда. При этом самое ужасное то, что мистер Юнг не будет в состоянии уплачивать высокие премии своей страховки.