Мы одели оба эти аппарата в наше платье, которое было на нас в этот вечер. И через несколько минут мы, я и мой друг, в новом, дополненном издании сидели в креслах. Обе эти фигуры так были схожи со своими оригиналами, что можно было принять их за живых людей.
Кроме того, благодаря остроумному часовому механизму, приделанному к палке, на которой помещалась голова, каждая фигура могла двигаться взад и вперед.
Испробовав, правильно ли действует механизм, мы отправились спать.
На следующий день уже рано утром мой друг посвятил мистрис Чемберлен в наш план. Затем он вернулся от нее и сказал:
— Я устрою так, чтобы Эллен уехала в Чикаго только с сегодняшним ночным поездом. Ты же отправишься с сегодняшним дневным поездом и, не узнанный никем, приедешь в Чикаго раньше нас. Там ты будешь нас ждать в одежде носильщика. Я сам наряжусь лакеем и надеюсь, что таким образом нам удастся провести преступников.
— Хорошо, — ответил я.
Я переоделся и, совершенно изменив свою наружность, вышел по черной лестнице.
Я лично не был свидетелем последовавших затем событий, и передаю их так, как мне рассказал мой друг.
Стагарт перенес обе фигуры в одну из комнат второго этажа, поставив мое изображение у окна, так что с улицы можно было подумать, что у меня в руках книга, и я читаю ее.
Фигуру же, изображавшую его, он завел, так что она ходила взад и вперед по комнате.
Все это было устроено так, что никто из прислуги ничего не знал.
Один из лакеев имел некоторое сходство со Стагартом, но только носил бакенбарды. Стагарт позвал его к себе и посвятил, насколько было нужно, в наш план.
Затем они обменялись костюмом. Стагарт наклеил себе совершенно такие же бакенбарды как у этого лакея и появился в качестве его в столовой, тогда когда сам лакей был заперт в одной из комнат верхнего этажа и притом так, что он даже при желании не мог выбраться оттуда.
Затем Стагарт прошел двором в сад и залег за кустом против окна, в котором видны были наши фигуры.
Он сидел в своей засаде до сумерек, как вдруг он увидал какого-то человека, который осторожно, ползком, пробирался между кустами, пока не очутился против окна.
Он спрятался за кустом и долго смотрел наверх, на окно.
Обман был полный.
Казалось, что Стагарт, погруженный в глубокие размышления, медленно ходит по комнате, тогда как я сижу у окна, погруженный в чтение.
Преступник вытащил ружье весьма странной формы, прицелился и выстрелил.
В тот же момент мое изображение в окне упало.
Довольная улыбка показалась на лице преступника.
Затем он снова прицелился, причем целился долго, очевидно, не желая дать промаха, и маленькая пуля бесшумно вылетела из его ружья. Фигура Стагарта покачнулась и затем упала на пол.
На этот раз лицо преступника осветилось злорадным торжеством.
Он начал тихо отползать тем же путем, каким явился, и исчез.
Обождав некоторое время, Стагарт вышел из своей засады и спокойно вошел в дом.
Час спустя он поехал с Эллен на вокзал.
Она сама заняла спальное купе, тогда как Стагарт сел во второй класс. Он был убежден, что по дороге в Чикаго ничего не случится, точно так же как мы были убеждены, что телеграмма от имени сестры мистрис Чемберлен была подделана и что «общество кровавой руки» выбрало Чикаго местом выполнения своей мести.
Я уже был на вокзале, когда прибыли Стагарт вместе с мисс Эллен.
Не говоря ни слова, я схватил часть багажа и последовал за ними к выходу.
К нам подошел лакей, вежливо снял шляпу и проговорил:
— Я имею честь говорить с мисс Чемберлен?
Эллен отлично играла свою роль. Она имела вид совершенно наивной барышни, хотя мы знали, что она должна была находиться в немалом страхе, так как ей Стагарт объяснил все положение вещей.
— Меня прислала мистрис Моррис, — сказал лакей. — Экипаж стоит у главного входа. Мистрис Моррис очень больна и ждала вас сегодня утром.
Между тем, мы вышли из вокзала. Мисс Эллен ждал очень элегантный экипаж, запряженный двумя великолепными рысаками.
Лакей распахнул дверцы и вскочил на козлы, придвинувшись вплотную к кучеру, так что оставалось место для моего друга.
Эллен села в карету и дала мне за труды.
Стагарт в свою очередь вскочил на козлы и лошади помчались.
Я стоял, не зная, что мне предпринять.
Очевидно, Стагарт не был подготовлен к тому, что за Эллен приедет экипаж, и поэтому не мог мне дать никаких инструкций.
Я решился действовать на собственный страх, позвал извозчика, дал ему пять долларов и велел ему следовать за экипажем.
Кучер был, очевидно, удивлен, что простой носильщик берет извозчика, да еще платит так щедро, но вероятно думал, что я переодетый сыщик, так как он обошелся со мною очень вежливо и поехал вслед за мчавшимся впереди нас экипажем. Между тем, я переменил свою верхнюю одежду, насколько это было возможно. Под синей блузой у меня был пиджак. Старую шляпу я заменил новой и снял привязную бороду.
Внешность свою я таким образом совершенно изменил.
Впрочем, теперь не требовалось больше соблюдать необыкновенную осторожность, так как преступники в Чикаго, наверное, уже получили извещение из Нью-Йорка, что Стагарт и я окончательно убраны с их пути.
Я знал, что тетка Эллен жила около набережной Мичиганского озера в 47-й улице.
Поэтому я был очень удивлен, когда экипаж, в котором сидела Эллен, направился в совершенно другую сторону и остановился перед каким-то уединенно расположенным домом.
Я велел кучеру обогнать карету и запомнил дом, в котором исчезли Эллен, Стагарт и лакей.
Пять минут спустя я велел кучеру остановиться, вышел из экипажа и медленными шагами, как бы прогуливаясь, направился обратно к дому, в котором исчезла Эллен.
Дом был закрыт; в третьем этаже виден был свет и вскоре весь этот этаж осветился.
Все уже другие этажи находились в полной темноте. По ту сторону улицы была маленькая аллея, вдоль которой шла канава.
Я залег в эту канаву и ждал дальнейшего хода событий. Ничего другого я пока не мог предпринять.
Я увидел, как лакей и Стагарт проходили мимо одного окна. Затем у открытого окна третьего этажа появился Стагарт и, вынув из кармана белый носовой платок, чихнул.
Я осторожно приподнялся в канаве и взмахнул своим носовым платком.
Затем я снова исчез.
Стагарт, очевидно, меня заметил, так как я ясно видел, что он кивнул головой и затем отошел от окна.
Мало-помалу в доме погасили огни, и он погрузился в темноту.
Я лежал в канаве уже часа три, и между тем не произошло ничего необыкновенного.
Но кто опишет мое удивление и мой ужас, когда я вдруг увидал, что на улице показались погребальные дроги в сопровождении нескольких одетых в черное факельщиков и остановились перед этим домом.
Хотя я уже не раз бывал в более неприятных положениях, все же это неожиданное явление, для которого я не находил объяснения, произвело на меня крайне удручающее впечатление.
Но мне не оставалось ничего другого, как смирно лежать в своей засаде.
Факельщики имели при себе факелы, свет от которых доходил до середины улицы. Поэтому я находился в полном мраке.
Через две минуты после появления у дома дрог, открылись широкие ворота дома. Туда вошли четверо факельщиков и через несколько минут вынесли гроб.
Они распахнули дверцы дрог, втолкнули туда гроб и снова закрыли дверцы.
Медленно повернули обратно дроги и поехали той же дорогой, которой приехали, сопровождаемые факельщиками.
Несколько прохожих обнажили набожно головы, с удивлением посмотрели вслед погребальной процессии и затем продолжали свой путь.
Очевидно было, что эти таинственные дроги имели какое-то особенное значение.