— О том, как все же несправедлива жизнь.
— Не стоит думать, будто тебе известно больше, чем ей, — хитро прищурился он, лениво разглядывая в планшете картинки блюд. — Порой она умеет удивлять.
— Это точно, — некстати вспомнился вчерашний день и ответ прозвучал довольно кисло.
— Давай закажем, и ты мне поведаешь удивительную историю!
— Какую?
— Своей жизни!
— Фет Сайонелл, — я замолчала, подбирая слова, чтобы не обидеть собеседника. — Не поймите неправильно, мне приятно ваше общество, но…
Он понимающе улыбнулся и кивнул:
— Почему старик, что одной ногой в урне с прахом, к вам пристает? Хорошо. Я начну первым. Но сначала, — он кивнул на планшет, но я решительно отодвинула его в сторону.
— Извините, мне не по карману это место.
Мужчина не стал ни в чем меня убеждать. Быстро пощелкал пальцами на разных картинках, посмотрел на меня, снова в планшет и, сделав заказ, погасил экран, отодвинул телепатогаджет в сторону и произнес:
— Когда-то, Александрин, у меня было все, чего только может желать великородный.
Сказал и замолчал. Так и знала, что он великородный. То есть из семьи, чьи предки — каждый — обладали мощной искрой. Это тебе не какой-то искристый, в чьей родословной разве что аркх не потоптался. Никаких пустышек, только сила.
И было что-то удивительное в том, как по-особенному фет Сайонелл произносил мое полное имя. Именно так меня всегда звал отец, с той же интонацией и с той же рычащей «р» — особенность диалекта пятого дистрикта.
— Здоровье, сила, деньги, положение в обществе, жена, сын и множество недвижимости, в том числе под самым куполом! Вид оттуда, — он на секунду прикрыл глаза, погружаясь в те времена. Открыв глаза, уныло посмотрел вокруг. В отличие от меня, крайне редко наслаждавшейся подобными видами, они его не прельщали. — Не чета этому безобразию.
— Но, как я уже говорил, жизнь умеет удивлять! Я потерял сына, внуков, жену. Впоследствии положение в обществе, силы, а сейчас и здоровье. Все богатства мира оказались не способны удержать то, что я имел. Все, что у меня осталось — деньги. Но они не способны сделать человека счастливым. Я осознал одну неприятную вещь, Александрин. Если богатство не с кем разделить, оно превращается в груду бесполезной бумаги. В бессмысленный металл. В набор цифр, которые обретают смысл лишь тогда, когда вызывают восторг или удивление в глазах тех, кто рядом.
К нам с важным видом подошел официант, ловко одной рукой снял с подноса бутылку вина, два бокала, вазу с ягодами. Бутылку держал, словно святейшую реликвию.
— Дальше я сам. Спасибо, — Оуэн Голд отослал официанта и открыл вино. Ловко, играючи. Словно для него это привычное дело. Пожалуй, так оно и было. Разлил напиток по бокалам и посмотрел на меня. Я же смотрела на этикетку. «Резан нуар». Очень-очень медленно моргнула. Перевела взгляд на собеседника. Наверное вид у меня в этот момент был ну очень потрясенный, потому что мужчина рассмеялся.
— Фет Сайонелл, вы, блин, что, миллионер? — вымолвила обалдело.
Этой бутылке не меньше двух сотен лет! Она стоит тысяч двести анников, если не триста! Это же… это… это такая куча денег, что мне сложно представить, как она выглядит, если их собрать все вместе!
— Вот об этом я говорил! В такие моменты начинаешь ценить богатство. Как еще я мог увидеть на вашем лице такое выражение?
— Я не стану это пить, — решительно отодвинула бокал с черно-рубиновой жидкостью, источавшей умопомрачительный аромат.
В винах я разбираюсь исключительно по той причине, что работаю в ночном клубе и во многих ресторанах. А там, так или иначе, подают алкоголь и обсуждают алкоголь. Так вот бутылку за десять тысяч, которую Таххир распивал со своей дохлогрызкой, с Резан нуар даже сравнивать кощунство!