Томо не хотел смотреть, но смотрел. И не просто смотрел, видел всё это словно вживую. Слышал надрывные стоны и предсмертные мольбы, которые никого не могли спасти. Омму не ведали сострадания. Они охотились и убивали. Владыки Ночи. Самые страшные хищники в мире...
В зале также имелись ниши со статуями. Помещённые в них скульптуры походили на те, что располагались снаружи Храма, но не совсем.
Человекоподобные черты изваяний искажены до неузнаваемости, почти полностью уступив место звериным. Распахнутые крылья и загнутые когти на худых длинных лапах. Горбатые спины, выступающие рёбра и шипастые головы, большую часть которых занимали пасти с рядами игольчатых зубов. Раздутые от обилия пищи животы.
Томо остановился возле одной из скульптур. Монстр нависал над ним, тянул к нему свои лапы. Смотрел на него узкими прорезями глаз. Томо слышал сдавленный хрип, исходящий из чёрной каменной пасти, и шорох хвоста, что имелся сзади, пусть и не был ему виден. Преодолевая слабость в ногах, он побрёл дальше. К центру зала, где возле странного постамента их ждал пустынник.
Ивар с Милошем, чуть отстав, только выходили из коридора с черепами. Маг снова висел на плече своего сопровождающего, держась свободной рукой за лоб. Стоило им оказаться в Храме, как его голову пронзила столь резкая боль, что он едва вновь не рухнул в обморок.
Наимрачнейшая, тщательно обустроенная атмосфера, призванная вселить в душу каждого входящего инстинктивный страх, подавить волю и силы. Черепа. Картины пыток и жертвоприношений. Мерцание "зловещих" искр по углам. Эта внешняя показуха мага не впечатлила. С одной стороны, он не раз уже видел подобные изображения в манускриптах, рассказывающих о минувших войнах с тёмными колдунами и устраиваемых ими кровавых ритуалах. А с другой, его утомлённый разум словно бы притуплял все чувства. Да и думал Милош сейчас не о здешнем "убранстве", которое за минувшие века никто не осмелился разграбить, в отличие от города снаружи.
Мысли его занимал Источник. Сосредоточение истинной мощи, сокрытое глубоко под основанием Храма. Вот он-то являлся поводом для беспокойства. Однако постамент посреди зала вызвал изумлённый вздох даже у Милоша.
На кубическом основании помещалась конструкция из бесформенного нагромождения изумрудных кристаллов. Подобное престало бы сооружать трёхлетнему ребёнку, но не жрецам могучего народа, бросившего вызов Богам. Из отверстия в сходящемся своде на постамент спускался луч лунного света, что выглядел густым, почти материальным. Сейчас был пик луны - луч падал строго вертикально. Кристаллы впитывали его, отзываясь своим, уже изменённым сиянием. Зеленеющим, вспыхивающим, а потом затухающим, будто дышащим... Постамент и плиты пола вокруг, а отчасти и сами кристаллы покрывала отвратного вида корка черноты, поверх которой имелись более свежие потёки. Засохшая кровь - двух мнений тут быть не могло. Вонь разложения, наполняющая воздух Храма, что сделалась здесь едва переносимой, говорила о том же.
Постамент, бывший краеугольным камнем Храма и с ним и всего города, являлся жертвенным алтарём. И отнюдь не заброшенным, как всё, что они видели до того. Пустынники продолжали приносить "дары" своим Владыкам, или тем, кому поклонялись сами Омму (монстры в стенных нишах). Даже спустя тысячелетия после их низвержения.
Томо согнулся в поясе и его вывернуло желчью. Стать ещё более грязно здесь уже не могло, да и пустынник не обратил на то внимания. Ивар зашёлся в приступе кашля. Сам Милош едва удержал поток рвоты, что встал в горле. Лишь то, что он отвёл взгляд от тёмного налёта, сквозь который пробивались пульсации кристаллов, помогло сохранить самообладание. Не удивительно, что он не сразу заметил пластины, укреплённые на боковых поверхностях постамента. Небольшие - полметра на полметра, изготовленные из металла с алым, словно недоспелая вишня, отливом, похоже, того же, что и копьё Омму Сихо, показанное им ранее Шуалем. Пластины содержали письмена и даже изображения, вырезанные на их поверхности столь мелко и искусно, как если бы их наносили на лист обычной бумаги хорошо отточенным пером.
Скрижали. Четыре вместо одной.
На мага накатило головокружение, но теперь от восхищения, что оглушало даже сильнее. Четыре! Не краткие фрагменты или рисунки, а едва ли не целая книга! Почти бездна знаний о древнем магическом искусстве.
- Это...
Милош спрашивал, вернее, пытался спросить о скрижалях. Но Шуаль понял по-своему:
- Это кровь. Кровь мучени-ков. Великий и грозный Орден должен знать, что в ней есть главная сила кхефэ. Омму знать это хорошо.
Маг слышал себя словно бы со стороны, как если бы говорил кто-то другой, а не он сам:
- Кровь... да. И чья?
Ивар переводил затравленный взгляд с алтаря на клубящуюся тьму вдоль стен зала, где помещались скульптуры монстров. Томо до того, чтобы взять себя в руки, тоже было далеко.
На этот раз Шуаль понял правильно:
- Враги. Те, кто мы не отдать Омму Сихо за проход.
До чего же рассудительно звучал его голос. Пустынник сложил руки на груди, скаля зубы и блестя взглядом в отсветах алтаря-жертвенника. Он улыбался. Широко. Довольно.
- Сегодня Большая Луна. Второй лик Огненный Бог - мёртвый и бледный - смотреть на мы. Это - ночь жертвы. - Он кивнул на столб молочного света, что продолжал набирать яркость и густоту. - Наш народ разобщённый... Жаль. Прежде мы не пропускать такая ночь. - Милош слушал синекожего с пришибленным спокойствием. Сил реагировать на потрясения, что сыпались на них одно за другим, уже не осталось. - Опасно быть здесь в ночь Большая Луна. Но твой Орден настоять. Вам не терпится.