— А почему бы и нет? Поскольку Поль Барринг мертв, нам уже не нужны ее показания о покушении на ее жизнь. Если она чистосердечно обо всем расскажет и в случае необходимости согласится помочь в Австралии, я думаю, она сможет уехать. Вы действительно хотите отвезти ее домой?
— Да.
— Оставьте мне ваш лондонский адрес, и я с вами свяжусь, — сказал Роджер. — Но не показывайтесь пока я вам не сообщу, договорились?
— Да, конечно, — обещал Лимм. — Это верно, что вы собираетесь сами записать ее показания?
— Да
— Прямо дамский угодник, — съязвил Лимм.
Когда в конце дня Роджер добрался до приюта, Дорин уже встала, оделась и выглядела значительно лучше. Правда, она показалась ему менее привлекательной, чем утром. Находившаяся с ней молодая женщина, сержант уголовно–следственного отдела, видимо, была довольна собой.
— Мисс Моррисон добровольно сделала заявление, сэр.
— О, произнес Роджер. Пожалуй, ему больше хотелось, чтобы этого не произошло. Однако дело было сделано. — Покажите. — Взяв бумагу, он улыбнулся Дорин: — Вы ничего не упустили в своем показании?
— Нет, ничего, — ответила она.
Роджер начал читать заявление, и после первых же строк его раздражение против действий сотрудницы прошло: Дорин записала все точно, не пропустив ни слова. В заявлении говорилось:
«Я, Дорин Мэй Моррисон, из Аделаиды, Южная Австралия, австралийская подданная, паспорт № 851972, делаю это заявление добровольно, по своему собственному желанию, 23 марта сего года, начав путешествие из Австралии, длившееся шесть недель, прибыла в Саутгэмптон на пароходе «Кукабурра». Со мной была сестра Дэнис. Мы намеревались найти в Лондоне работу, накопить денег для длительной поездки по континенту и через год или полгода вернуться в Австралию. В Саутгэмптоне Джессуп сказал нам, что мы можем получить работу в какой‑то конторе в Лондоне. Мы знали, что Джессупа обвиняли в воровстве на судне, но он сказал, что это навет и в каютах пассажиров он искал свои вещи. Он не сказал какие. Я не хотела принимать никаких услуг от Джессупа, но Дэнис интересовал заработок, а он сказал, что нам предложат по 20 фунтов стерлингов в неделю. Мы согласились и решили поехать с ним.
Джессуп привез нас в дом на Ноттинг–Хилл–Гейт в Лондоне, где позже меня нашла полиция. С самого начала условия были неудовлетворительные, но по какой–то причине, которую я никак не могла понять, Дэнис согласилась на них. У меня создалось впечатление, что на нее влиял брат Джессупа, Маркус, который был в составе команды «Кукабурры». Нам сказали, что с той работой ничего не вышло. Я временно работала в гаражах в Хаммерсмите и Шефердс Буш, а Дэнис нашла почасовую работу помощника продавца готового платья, но работала она недолго. У меня были основания считать, что у нее были какие‑то отношения с Маркусом Джессупом. Младший брат, Поль, был особенно внимателен ко мне, но он мне не нравился, несмотря на то, что у него (так же как у его брата) было много денег. Время от времени Поль Джессуп спрашивал меня, что мне известно о нем и не рассказывал ли нам кто‑либо на судне о нем. Я отвечала, что никто мне ничего не говорил за исключением случая, связанного с кражей на корабле.
Как‑то две недели спустя Дэнис утром ушла из дому и больше не вернулась. С того дня я не видела и Маркуса Джессупа и решила, что они ушли вместе. Поль сказал мне, что она вернется. Неделю я не выходила из дому, надеясь, что она придет. Когда же я сказала, что хочу уйти, Поль ответил мне, что если я не останусь, то никогда снова не увижу Дэнис. И хотя он довольно часто делал настойчивые попытки, он не пытался овладеть мною силой. Он обещал мне новые платья, драгоценности и все, что я только пожелаю, если я соглашусь жить с ним. Я отказалась. Его вопросы о том, не обвиняли ли его в совершении преступлений, становились все более и более назойливыми. Я всегда говорила правду, что никто ничего не говорил, но он мне не верил.
Однажды (примерно за пять дней до того, как он пытался меня убить) я очень крепко спала и, когда проснулась, почувствовала, что он усыпил меня. С этого дня я все время находилась в полусонном состоянии. Как‑то я проснулась от острой боли в руке и увидела Джессупа, державшего шприц. Я попыталась соскочить с дивана, но он схватил меня так, что я потеряла сознание. Он продолжал говорить мне, что, если я не скажу всего, что знаю о нем, я никогда снова не увижу Дэнис. Однажды я проснулась и увидела, что его в комнате не было. Я с трудом оделась и вышла. Впервые за всю неделю я вышла на улицу. Внизу в холле я увидела газету и подняла ее. На первой полосе была фотография Дэнис. Я поняла, что случилось что‑то плохое. Я подошла к телефонной будке и позвонила в Скотланд–Ярд, по номеру, указанному в газете. Я говорила с человеком, назвавшимся комиссаром Вестом. Он сказал мне, чтобы я никуда не уходила, пока он не придет за мной. Однако Поль Джессуп появился раньше. Я испугалась его и попыталась убежать. Но он силой заставил меня вернуться в комнату. Затем он прижал меня коленом к дивану и взял за горло. Он твердил, что это моя вина, что он не хочет этого делать, но должен. Я поняла, что он собирается убить меня. Однако, прежде чем ему удалось сделать мне укол, вошел человек и остановил его. Позже мне сказали, что этим человеком был комиссар Вест. — Больше я ничего не помню, пока не проснулась в незнакомой комнате.