«Однако Дорин Моррисон и Бен Лимм вылетают этим рейсом».
— Я полечу тридцать четвертым, — сказал Роджер. — Только поговорю со своими ребятами.
Он отошел и увидел, что навстречу ему спешит Кебл. Самым удивительным качеством этого молодого сержанта было то, что он всегда оказывался там, где был больше всего нужен.
— Вы как здесь очутились? — спросил Роджер.
— Позвонил Смит и сказал, что он дошел до точки, и я решил, что мне следует приехать сюда на тот случай, если он вас не встретит. — Кебл посмотрел на покоившееся на носилках тело, накрытое одеялом. — Он что‑нибудь сказал?
Роджер передал ему слова Смита.
— Бог мой! —пробормотал Кебл. — Но в этой компании двадцать семь пароходов.
— Позвоните в Сидней, поговорите с Шоу, передайте ему слово в слово то, что сообщил Смит, — приказал Роджер. — Не давайте ему советов, пускай разбирается сам, — Сержант все записал. — Передайте это Шоу, хорошо?
— Слушаюсь, сэр.
— И держите в курсе мою жену, сказал Роджер, — Она видела все, но, возможно, она не верит, что Смит совершил самоубийство. Проверьте все сами. Убедитесь, что это так. Я лично не сомневаюсь, но убедиться не помешает. Затем позвоните жене и расскажите ей все. Иначе она будет думать, что следующая очередь моя.
— Я все расскажу ей, — пообещал Кебл. Роджер попрощался с ним.
— Не засиживайтесь по вечерам. Хотя бы ради Китти, — сказал он. — Вам следует заботиться о ней. Никогда не упускайте возможности отдохнуть, Кеб, впереди у вас много бессонных ночей.
Кебл удивленно посмотрел на Роджера,
— Вы знаете о Кит? Роджер улыбнулся.
— Ярд — всего лишь большая деревня, — сказал он. — Вы сами скоро убедитесь в этом.
Он повернулся и по тоннелю вышел на летное поле. Его оглушил рев моторов большого самолета, стоявшего неподалеку. Он думал, что полетит на «Комете», но вместо этого увидел «Боинг-707». Служащие аэропорта быстро провели его под моросящим дождем через летное поле, на котором даже пожарные машины и заправочные цистерны казались одинокими и покинутыми. Около них, закутавшись в непромокаемые плащи, стояли механики.
— Дверь в первый класс уже закрыта, сэр. Вы не возражаете пройти через туристский салон?
— Я думал, что лечу в туристском.
— Как можно, сэр! Мы проявляем заботу в отношении руководящих сотрудников Скотланд–Ярда.
Роджер улыбнулся:
— Очень мило с вашей стороны.
Но это означало, что он будет далеко от Лимма, Он поднялся в самолет, где его ожидали два бортпроводника и стюардесса, которая повела его в нос самолета.
— Следуйте за мной, сэр.
Он знал, что пассажиры разглядывали его. Какой‑то мужчина громко проворчал:
— Некоторые никогда не могут прийти вовремя. Сидевший рядом с Дорин у прохода Лимм хотел что–то сказать, но промолчал. Дорин сидела, плотно сдвинув колени. Роджер почему‑то вспомнил ее крупные икры. Стюардесса провела его через открытую дверь в салон, где было больше места и кресла шире: по два с каждой стороны прохода.
Справа было два пустых кресла.
— Прошу вас, мистер Вест. Место семь. — Девушка улыбнулась. Она не была хорошенькой, но у нее была приятная улыбка и красивая прическа.
— И пожалуйста, сразу же застегните ремень.
— Давно пора, — проворчала какая‑то дама.
Наплевать на нее. Сейчас на все наплевать. Только судьбы сотен, тысяч людей, плывущих в семи морях на пароходах компании «Голубой флаг», занимают все его мысли. Роджер представил себе уродливое, обезьянье лицо Смита. Боясь ответственности, он решил покончить с собой. Но что еще он не высказал? Не унесет ли он с собой в могилу то, что помогло бы быстро распутать это дело?
И почему он не захотел жить?
Самолет выруливал на взлетную дорожку. Позади Роджера какая‑то женщина сказала:
— Больше всего я ненавижу взлет.
Моторы взревели, послышался оглушительный шум, и самолет рванулся вперед. Здание, зеленые поля, автомобили, самолеты пронеслись мимо. Появилось ощущение какого то бесшумного движения.
Тут же Роджера сковала напряженность, а потом он почувствовал облегчение. Улыбающаяся стюардесса стояла в дверях салона, а чуть дальше бортпроводник весело болтал с кем‑то на кухне. Облака серо-белыми ватными лапами хватались за иллюминаторы.
Неожиданно брызнул ослепительно белый свет. Солнце оседлало облака, превратившиеся из серой ваты в белую пышную пену. А над ними было сказочно синее небо.
Роджер откинулся в кресле.
Лицо Смита расплылось и исчезло, а вместо него появилось сияющее лицо Джэнет. Почему, черт побери, он накричал на нее? Он знал почему. Это дело слишком утомило его. На нем лежала ответственность за сотни жизней. И нечего уговаривать себя, что раздражение его вполне естественно. Полицейский обязан быть сдержанным: эмоциональность характера не должна мешать работе. И пока он сам не разобрался во всем, вряд ли кто‑нибудь сможет это сделать. В какой‑то мере полет поможет ему. Двое суток он сможет отдыхать: выспаться, есть, пить, а заодно и обдумать имеющиеся у него факты. Если ему потребуется послать телеграмму, он может это сделать по радио, а если ему придет какое‑то сообщение, он узнает о нем так же быстро, как по телефону в своем кабинете.