— А вот это уже весьма странный документ. Роджер торопливо подошел к нему.
— Хороший или плохой?
— Помнишь Персивала Шелдока?
— Страхового агента из Аделаиды, который был убит в Лондонском аэропорту? — спросил Роджер.
— Молодец, — одобрил Шоу и нахмурился, хотя в его глазах светилось возбуждение. — Он оказался другом Мортимера Флэга. Что ты на это скажешь? — Он уселся на край стола. — Неужели эти толстосумы знают больше, чем мы думаем? Как бы ты отнесся к возможности прижать этого жирного Мортимера?
— Можно подумать, что тебе этого не хочется? — спросил Роджер. — Где список членов сиднейского яхт-клуба? — И когда Шоу протянул ему папку, он открыл ее на букве «Ф».
— Я должен быть у верховного комиссара в девять тридцать, и мне нельзя уходить из управления, пока не придут радиограммы со всех судов. Поезжай к Мортимеру Красавчик. А если будут какие-нибудь новости, я позвоню тебе.
— С удовольствием поеду, — сказал мягко Роджер. — Мортимер Флэг примерно ровесник Маркуса Барринга. Ему тоже тридцать девять. Персивалу Шелдону было тридцатъ восемь. Все трое — члены яхт-клуба. И все трое ровесники. Интересно, есть ли еще у них что-либо общее?
Мортимер Флэг сидел у себя в кабинете, большом, светлом и, можно сказать, роскошном. На стене позади письменного стола висел под стеклом большой портрет Раймонда Флэга; по седине можно было определить, что портрет написан недавно.
«Пожалуй, — подумал Роджер, — толстым Мортимера не назовешь, однако в недалеком будущем он наверняка располнеет, если не изменит свой образ жизни».
Волосы Мортимера были тщательно прилизаны, а нежная бледная кожа на лице напоминала женскую: казалось, ему незачем даже бриться.
— Да, я знал Шелдона по клубу. А почему бы и нет? — попытался он съязвить. — Знал я также и Маркуса Барринга.
— Кроме клуба, вы ничем не были с ним связаны? — спросил Роджер.
— Вам могут сказать, что мы вместе играли в карты.
— Надо полагать, вы играли на деньги?
— Да, при умеренных ставках. Не понимаю, какое отношение это имеет к нашему делу. Все уже в прошлом. Мы не встречались больше десяти лет.
— Когда вы разорили Баррингов…
— Я хочу, чтобы вы имели четкое представление, — прервал его Мортимер. Он говорил с достоинством, которого Роджер раньше в нем не замечал. — Мы не разорили компанию Баррингов. Это была старая линия с очень плохой администрацией, с хронической нехваткой капитала. Для того чтобы выдерживать всевозрастающую конкуренцию, компания залезла в долги, которые она не смогла выплатить. Когда мы приобрели их дело, мы аннулировали все долги, дали старику Баррингу щедрую компенсацию и, больше того, приняли на работу его сыновей — они были в большой нужде. У директоров нашей компании совесть чиста, комиссар.
Роджер заметил мягко:
— Очень хорошо, сэр. Всегда легче работать с людьми, когда они выкладывают все карты на стол. Вы дружили с Маркусом Баррингом еще до того, как приняли их дело?
— Нет. Он воспринял передачу компании как личное оскорбление и вел себя глупо.
— На чьей стороне был Шелдон?
— Насколько мне известно, он здраво смотрел на вещи. Он переехал вскоре в Аделаиду и продолжал сотрудничать в нашей компании. Мы не делаем из этого тайны. Мы встречались примерно два раза в год.
— Не заметили ли вы какой-либо перемены в его отношении к вам?
— Никакой.
— Почему он плыл на «Кукабурре»?
— У него была очень серьезная операция по поводу рака легкого в прошлом году, и ему посоветовали отправиться в долгое морское путешествие, а компания «Голубой флаг» предоставила ему эту возможность по минимальной цене. — Мортимер Флэг сжал губы так, что на его лице исчез маленький, почти женский рот. — Однако к чему ведут ваши вопросы?
— Я хочу знать, какие еще общие интересы были у вас, Шелдона и Маркуса Барринга, кто ваши друзья и не было ли другой причины, кроме передачи дела, которая вызывала бы такую непримиримую враждебность Маркуса Барринга.
— Любовь к плаванию и яхтам — вот все, что нас связывало. Мы были членами одних и тех же клубов. Если вы возьмете список членов клуба двенадцатилетней давности, вы получите те же сведения, что и от меня. А теперь вы должны извинить меня, комиссар. Через двадцать минут у меня очень важное совещание.
— Я не задержу вас долго… — сказал Роджер. — Всего один вопрос.
— Слушаю.
— Мистер Флэг, не предлагал ли вам кто-нибудь продать ваше предприятие?