«Сегодня четверг, — сказала себе Анна. — По четвергам он ходит в бордель на улице Петион. Ага, значит ты угрожал сдать меня полиции за то, что у меня нет бумаг, да?»
Она выскользнула на лестницу, подняла доску, вытащила то, что было спрятано под ней, и засунула внутрь шарманки.
«Сначала я тебя обворую, а потом убью, мерзавец!».
Ненависть согрела ее, и вскоре она заснула.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Пятница, 15 апреля
Воркование голубей на крыше возвестило о наступлении утра. Анна съежилась под тонким одеялом: ее комнатушку продувало насквозь. В слуховое окно над кроватью, покрытое мелкими каплями дождя, падал тускло-серый свет.
Анна застонала. Ну почему нельзя, как по волшебству, перенестись в Неаполь, где она всегда просыпалась в благословенном тепле!
Надо вставать и идти на улицу, толкать перед собой шарманку, вертеть ручку и петь — чтобы заработать хоть несколько су. Всё: рывком откинуть одеяло, вскочить и быстро-быстро одеться.
Анна натянула блузку и юбку, вздрагивая от прикосновения холодной ткани. Накануне она засунула одежду под матрас, но это не дало результата. Девушка зажгла керосинку, поставила на нее кастрюлю с водой, отрезала ломоть черствого хлеба и стала медленно жевать его, стараясь растянуть подольше. Когда вода нагрелась, Анна умылась, тщательно расчесала волосы, заплела в косу и спрятала под чепчик. Она уже собиралась сварить кофе, сожалея о том, что у нее осталась лишь одна чайная ложечка драгоценного мокко, купленного за безумные деньги, когда внизу прозвучал громкий сухой щелчок. Анна вздрогнула. Потом присела на корточки, вытащила сучок из половицы и заглянула в дырку. Увидев на полу какую-то темную кучу тряпья, она не сразу поняла, что это ее «благодетель», Ахилл Менаже.
Он дернулся и затих. Анна заметила смутный силуэт, тут же пропавший из поля зрения. Наступила тишина. Девушка слышала только стук собственного сердца. Молясь, чтобы тот, кто напал на хозяина, не догадался, что наверху кто-то есть, она затаила дыхание. Послышался стук, скрежет, царапанье: кто-то методично обыскивал комнату. Интересно, Ахилл мертв или просто без сознания?
Бежать отсюда, бежать немедленно!
Не вставая с пола, Анна дотянулась до люка и медленно открыла его. Спустилась вниз. Несколько минут стояла, почти не дыша, прежде чем на цыпочках пробраться к лестнице. Перешагнула пятую скрипучую ступеньку, пробежала по двору и, дрожа от ужаса, понеслась прочь, остановившись только на углу улиц Нис и Шаронн.
Над палисадниками раздавались звуки гитары — яростное, надрывное фламенко.
Когда Кэндзи уставал, его и без того узкие глаза превращались в щелочки, и он становился похож на кота. Он рассеянно поглаживал рукоять трости, откинувшись на спинку сиденья, и наблюдал законными жандармами перед казармами на площади Монж.
— Не понимаю, зачем вы притащили меня сюда в такой ранний час, — пробормотал он, открывая дверцу фиакра, чтобы выпустить табачный дым.
Только Кэндзи мог опознать чашу. Виктор решился позвонить ему в десять вечера и, утаив истинную роль Иветты в истории с пропажей чаши, рассказал, что во время визита к дю Уссуа кухарка сообщила ему, что эта вещь была случайно выброшена вместе с мусором и попала к антиквару.
— И вот вчера мне удалось, наконец, выяснить, где можно найти этого человека, — закончил Виктор.
— Ваши расследования вечно приходятся на самое неудобное время суток. Если не в полночь, то на рассвете.
— Если сова хочет съесть мышь, ей не след спать. Вы сами мне это говорили.
— Не смейте цитировать мне мои же пословицы! — делано возмутился Кэндзи, довольный тем, как хорошо приемный сын усвоил его уроки. — Раз уж вы нанесли визит владельцу той карточки, могли поставить в известность меня — ведь это ко мне он приходил. Кстати, как вы раздобыли его адрес? На карточке ведь он не указан.
— Очень просто. Я говорил вам, что отправился в музей естественной историй.
— Вы разговаривали с этим господином?