Что ж, нечего не поделаешь, большую часть снаряжения - резиновую лодку, палатки, спальники пришлось оставить под присмотр кассира, который заверил нас в полной сохранности вещичек, взяв с собой только самое необходимое.
Уже через пять минут деревянные ящики (груз, который ожидал Иван) были перегружены на вторую подводу, тем самым было, освобождено место для нежданных, но, судя по всему, желанных попутчиков.
- Залазьте, - весело крикнул наш возница, занимая свое место. - Не смотрите, что лошадка невелика, такое дело для нее раз плюнуть.
Иван оказался добродушным и общительным человеком. Свою речь буквально через слово сдабривал различными прибаутками и поговорками.
- А позвольте спросить, мил люди, за какой надобностью пожаловали в нашу глушь? Видать, не здешние, из далече?
Вероятно, вопрос адресовался нам с Мишей, но первым откликнулся Вадим:
- Верно, дяденька, из самой Москвы. Говорят, у вас здесь места благодатные?
- Что есть, то есть. Значит, поохотиться к нам, - покосился Иван на дробовики. - Добро. Вот только ружьишки у вас... того, - он хитровато прищурился. - Жидковаты для наших зверушек.
- Что же у вас за звери такие особенные, Иван, простите, не знаю, как вас по-батюшки? - спросил Михаил Фёдорович.
- Да уж водятся, - наш возница усмехнулся в бороду и отвернулся. - Но-о, пошла, - подстегнул он лошадей, хотя в этом не было необходимости.
Через минуту вновь повернулся и с улыбкой спросил:
- А голуб-явана не боитесь?
- Кого - кого?
- Дак бродит здесь чудо-юдо, семи саженей росту, похожий на обезьяну.
- Снежный человек, что ли? - спросил один из братьев.
- Во-во, он самый, только у нас его кличут голуб-яван.
Так мы впервые услышали о голуб-яване, с которым каким-то необъяснимым и трагичным образом будет связана наша судьба.
- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Михаил Фёдорович и придвинулся ближе к нашему вознице.
Миша уже участвовал в одной экспедиции по поиску «снежного человека». Правда было это давно, еще во времена его молодости, и закончилась безрезультатно. Экспедиция тогда работала где-то в Гималаях, откуда пришла весть, что местные жители видели существо, похожего на большую обезьяну. Экспедиция была довольно многочисленна, не менее двадцати человек, и соответствующе экипирована. Но в итоге ничего не нашла, кроме сомнительных полустаявших следов, фотографии которых хранятся в Мишиной картотеке. Да старой кости, находящейся в местном монастыре. По утверждению туземцев принадлежавшей «йети» - так здесь называли «снежного человека» - на поверку же оказавшейся обыкновенной бараньей лопаткой. После этой относительной неудачи многие утратили веру в мифологического «йети».
- Да, враки всё это, нет никакого голуб-явана, - продолжал Иван. - Однако дорога длинная, если хотите, слушайте, что болтают люди...
Не могу сказать, что и эта поездка доставила нам большое удовольствие. Правда, в самом начале мы были полны новых впечатлений и почти не обращали внимания на неудобства. Но чем дальше, тем хуже. В конце пути Людочка стала тихонечко постанывать, да и меня, если честно, порядком растрясло. Только нашему вознице, казалось, все было нипочем. Перед самой деревней, когда чувствовалась ее близость, нагнали двух грибников - мужика да бабу, не оборачиваясь, Иван весело бросил:
- А поселю-ка я вас у бабки Марфы. Деньги ей ой как нужны. Знавал я её мужа - знатный был охотник.
Деревня встретила нас ревом скота, возвращающего с пастбища, пением петухов и лаем собак. Наконец-то, мы добрались до конечного пункта нашего путешествия.
Крикнув своему юному «коллеге» - пареньку лет двенадцати-тринадцати, чтобы тот правил на склад, Иван свернул в проулок и скоро остановился перед большим, пятью окнами выходящими в улицу, домом.
- Марфа, принимай гостей! - слезая с передка, крикнул он.
В воротах появилась маленькая старушка.
- Милости просим, гости дорогие, - засуетилась она возле телеги. - Иван, да где же ты их подобрал-то?
Пока гости выгружались и разминали ноги, у Ивана с нашей будущей хозяйкой вполголоса состоялся разговор. Речь шла явно о нас...
В этот день, вернее вечер, ничего существенного больше не произошло. Заметив, что ее жильцы «немного притомились», бабка Марфа напоила нас чаем с медом и отправила отдыхать, отведя две маленькие опрятные комнатки. А на следующий день, за утренним чаем, состоялся весьма примечательный разговор, который постараюсь здесь воспроизвести, хотя, по правде говоря, тогда не предал ему должного внимания.
Когда хозяйка, наконец, уселась за стол, Михаил Федорович завел речь об оплате, от которой бабка Марфа наотрез отказалась, заявив, что после смерти мужа осталась совсем одна и рада, что в доме «появилась живая душа». Затем, после продолжительной паузы, в течение которой мы отдавали дань кулинарному искусству хозяйки, она спросила, ни к кому конкретно не обращаясь: