Кори не стал их будить. Возможно, сегодня Барбара отменит его пыточный сеанс. Он расклеил анализы, свернул из бумаги конверты для ЭКГ, взял истории Фарелла и отправился на обход в корпус Б. Пациенты не менялись они выписывались, неправильно принимали таблетки, не соблюдали указания и приходили снова. И так по кругу. Миссис Притч только приехала, а ей уже постелили ее старый погрызенный матрац. По соседству лежала девочка подросток. Кристина Смит.
– Здравствуй, Кристина. Что случилось? Я кажется вчера видел тебя на улице. Тебя кто-то расстроил?
– Никто. Я не пила таблеток и не резала рук. Мама вызвала мне скорую ночью, потому что я разбудила ее и ее мужиков. А еще у нас кончились деньги на еду.
– Опять будешь суп замораживать для своей мамаши? Я все выброшу! Не положено! – Мириам снова слушала чужие разговоры. Лоусон давно не слышал ее гадкого голоса.
– Как ты себя чувствуешь? Мысли о смерти посещают? – Кори игнорировал Мириам.
– Иногда, когда я дома. Но я стараюсь не проводить там много времени.
– Ты молодец, Кристина. Большая молодец. Ты принимаешь лекарства, что выписал доктор Фарелл?
– У нас нет на них денег. Но я и без лекарств поняла, что я должна бороться. Если ни на радость, то на зло.
Кори нахмурил брови. За несколько недель, из забитого ребенка, Кристина превратилась в сильную девушку. Что на нее повлияло? Она взрослеет? Она больше не боится. И Кори следует взять с нее пример.
– Я назначу тебе витамины.
Разговаривать с остальными, было бесполезной тратой времени что на женском этаже, что на мужском. Над койкой Гарфанкла летали мухи, а по тумбочке ползали тараканы. Кори, не приближаясь, решил, что он все-таки жив. Фарелл запустил своих пациентов. Кори сбежал из корпуса Б, может других корпус душевнобольными преступниками и пугал, но не Кори. Тут тараканы и крысы почти не показывали носа наружу, влажный пол блестел. Пахло дешевым мылом, после санитарного дня.
Не сестры не врачи не отзывались. Курят на улице, или пошли за кофе. Кори раскрыл окно под потолком в кабинете, сел за стол, включил рабочий компьютер.
В отличии от сгоревшего ноутбука Кори. старый компьютер загружался медленно, страницы в интернете грузились минуты две. Лоусон терпеливо ждал, прежде чем опустить пальцы на клавиатуру. Оставить плохой отзыв и одну звездочку? Написать обличающий твит? Выложить видео? Заблокируют-за шок-контент, признают ботом или троллем, не обратят внимание. Так же как его сестра не обращает внимания на отзывы о клубе подумаешь кому-то нагрубил бармен или украли шубу в гардеробе. Все что он напишет, сгинет в потоке информации. Честер пробовал, и у него не получалось. С работой в СМИ, с журналистскими связями. А что может студент с подписчиками в двадцать человек, которые даже не лайкают его фотографии и записи. На аватарке два лайка. Один от сестры, другой от матери.
Телефонный звонок заставил Кори вздрогнуть. Когда ему в последний раз звонил кто-то? Два дня назад? Неделю? Не считая операторов, что просят поставить оценку за обслуживание и качество связи.
– Рей, я соскучился.
– Не сомневаюсь! – голос сестры был не просто обиженным. Он был на грани истерики и вспышки злости. – Меня отстранили от проведения семинара.
– Да пошли они, наверное, не хватило места чьему-нибудь сыночку, или дочке.
– Ты издеваешься? Уж поверь я была среди тех самых сыночек и дочек. Но профессор позвонил мне и сказал, что мое резюме отослали обратно. Ты не догадываешься почему? Из-за тебя и твоих сраных теорий заговора! Ты подставил себя и меня! Ты выставил меня идиоткой перед всеми! Мне стыдно показываться в школе.
– Прости, Рейчел, я не думал, что все так выйдет. Я всего лишь хотел помочь людям.
– О да! Ты помог! Низкий тебе поклон!
– Доктор Шварц обещал все уладить.
– Ты угробил все годы нашей учебы. Где мы теперь будем работать? В Канаде? В Мексике? Кому ты хотел помочь, Кори? Каждый день полиция убивает невинных афроамериканцев. Подростки стреляют в школах. В новостях говорят, что Россия грозит нам ядерным оружием. И это происходит все гребанные двадцать пять лет, что мы живем. И никому ты не хотел помогать. А четыре дня назад тебя ужалила муха и ты решил бороться с несправедливостью этого мира? О ком ты в этот момент думал, кроме себя?
– О Чарльзе Крашере, о Честере Честити, о детях, чью психику здесь искорёжили до неузнаваемости. Прости, но я никогда не был афроамериканцем, на меня никогда не наставлял дуло отцовского табельного одноклассник, и не один русский не угрожал мне красной кнопкой лично. Так же, как и тебе. Мы жили в розовых очках, Рей.