Он никакой не санитар. Он проходил врачебную практику, как и Лоусон. И скорее всего узнал то, что знать не должен был.
За дверью внутри кабинета раздался звук слива. Кори отбросил папку и переворошил остальные бумаги на столе. Так Айк точно не заметит.
– Студент! Какими судьбами? Мобилу отобрали? – Айк вышел, подтягивая штаны одной рукой и доставая сигарету из-за уха другой.
– Нет. Я по поводу своей пациентки – Кристины Смит. Она подвергается домашнему насилию и живет в неприемлемых условиях. Опека вообще интересовалась ее семьей?
– Да. У девочки есть своя кровать и стол. Семья неблагополучная, но опеке плевать. Если мать смогла связать два слова и не полезла в драку, значит повода для лишения родительских прав нет.
– В Нью-Йорке могут отобрать ребенка и за меньшее.
– Но здесь не Нью-Йорк. Здесь детей можно воспитывать. Этот там сосунок может вызвать копов, за то, что злая мама поставила в угол. Кто вырастет из этих паразитов?
– Это же крайности.
– Это все, студент? У меня много работы.
– Д,а шериф. До свидания.
Лоусон вышел и закусил губу. Он не смог. Он не считает себя виновным. Так же как Алекс Хилл, не был виноват в том, что узнал правду. И его убили, как доктора Апекса. Почему Кори до сих пор жив? Он плохо старается? Или потому, что у него есть семья, которая будет искать виновных и подсылать прокурорские проверки. Потому что, он не сирота как Алекс Хилл, и он уже достаточно много наделал шума.
Телефон завибрировал в кармане и Кори чуть не ударился головой о крышу машины. Это был не тот, чей звонок он ждал. Это была Эйприл.
– Слушаю.
– Кори, привет. Надо поговорить. Заедешь в бар сегодня?
– Буду занят. Говори сейчас.
– Кори, я беременна.
Лоусон уронил телефон под сидение. Этого не может быть. Или может? Кори достал телефон и вновь приложил к уху.
– Не игнорируй меня. Хорошо еще что отец не знает. Что мы будем делать?
– Мы? – переспросил Лоусон. – С чего ты взяла что беременна от меня?
– Ну ты и скотина, Кори. У меня никого не было полгода, перед тем как мы познакомились с тобой. И после.
– Я могу дать тебе денег, свозить тебя в клинику.
– Ты в своем уме? Я не собираюсь делать аборт! Если не хочешь по-хорошему. Значит будет по-плохому!
После угроз последовали гудки. Беременная бывшая подружка. Это как раз то, чего Лоусону не хватало.
Бред
Алабама. Отектвуд. 4:15 p.m.
Двери бывают разные. Железные и деревянные. Заросшие паутиной, с выбитыми стеклами. Забитые досками, снятые с петель. Но все эти двери объединяло одно. За ними нет счастливых людей. За ними нет здоровых людей. Ни за одной дверью в Отектвуде.
Фамилии детей и подростков, лечившихся в отектвуде, выписанные в блокнот зачеркивались одна за одной. Морган Смит. Лечится в отектвуде. Сандра Пале. Покончила с собой в старшей школе. Макс Притч. Пожизненное заключение за двойное убийство. Дебра Спрингстин в тюрьме. Стивен Уильямс повесился два года назад. Джейн Бэкер. Не разговаривает уже десять лет. Не встает с постели пять. Ест, пьет и изредка моргает. Полупьяная мать протирает ее влажными салфетками и кроет Кори матом. Льюис Бартон. Ничего не помнит. Чешет грязную босую ногу о ступень крыльца, стоя в женском халате и курит тонкую сигарету. Больным себя не считает. Феликс Доггет. Просунул ружье в лаз для домашних питомцев и велел Кори убираться, пока он не отстрелил ему яйца. Марк Браун открыл дверь с перетянутой ремнем правой ногой. Одна рука уже отсутствовала, на другой уже начался некроз.
– Шырнуться хочешь?
– Вы проходили лечение в отектвуде с диагнозом задержка речевого развития?
Перед носом Лоусона закрылась очередная дверь.
Суицид, инвалидность, тюрьма, клиника. В этом городе нет другого исхода. Из тех, кто находился в городе были алкоголики, наркоманы и глубоко больные люди. Дома по адресам из архива были проданы или сданы под снос.
– Кто?
– Я из социальной службы. – крикнул Кори в щелку для писем. Дверь открыла вполне нормальная девушка. Без макияжа, в домашнем халате и тапочках.
– Муж оплачивает все счета. Приходите, когда он будет дома.
– Я не из налоговой. Я из социальной службы. – повторил Кори. – Вы проходили лечение в отектвуде с диагнозом нервная булимия.