– Значит с без пяти семи до восьми пятнадцати в корпусе Д никого не было? Замечательно!
– Спросите Лоусона!
Кори вытаращил глаза и слегка задохнулся. Ну, конечно. Студент во всем виноват.
– А я-то здесь причем? Меня вообще в том корпусе не было! Я даже не знаю кто сбежал!
– Крашер! – в один голос ответили Шварц и Калуум.
Кори бросило в жар, а сердце упало в пятки. С одной стороны, он ликовал. Чарльз смог положить конец своим мучениям. Он вырвался из этого лагеря пыток и экспериментов, где из него сделали убийцу. Где его лишили детства. В другой стороны – страх. На что он теперь способен? Опасный преступник на свободе. Он будет мстить и мстить всему миру. Что если бы такой сбежал не здесь, а в Нью-Йорке, где его мать и сестра.
Кори раскрыл рот и тут же закрыл, чтобы не сболтнуть лишнего.
– Выйдите все. Кроме докторов. – процедил сквозь зубы Шварц. Смена охраны и сестры быстро скрылись. Мириам не торопилась. Наверняка будет стоять под дверью. Кори тоже хотел уйти, но Барбара, мягко надавив на плечо, вернула его на стул.
– Рассказывай, все что знаешь. – Шварц встряхнул свой ингалятор. Но потом отбросил на захламленный стол. Ему было не до соблюдения этики. Он вытащил из стола пачку сигарет и закурил. Пятна на его лице то краснели, то синели.
«Дыхание Куссмауля.» – отметил про себя Кори. Он все еще не понимал, что от него хотят. Ему запретили приближатся к Крашеру.
– Я ничего не знаю. Я только пришел на работу.
– Крашер говорил тебе о побеге? О своих планах? Что угодно?!
– Ничего! Я не общался с ним несколько дней. И уж тем более не стал бы помогать больному устроить побег! У меня есть алиби! Я был у шерифа всю ночь. И на заправке меня видели! Почему я?
– Почему ты? – Барбара вспылила.
– Тебе удалось подойти к нему ближе всех. Ты единственный из всего персонала больницы мог с ним общаться дольше десяти минут. Вы пережили нападение Морана и похищение. Он тебе доверял. – с каждой затяжкой, речь Шварца становилась спокойнее, чего нельзя было сказать о Барбаре.
– Да, но он не говорил мне ничего существенного. Никогда! – теперь Кори был напуган. Врачи наседали на него. Он был словно на допросе. Не хватало только яркой лампы в глаза.
– Не делай вид, будто не знал, о том, как Крашер к тебе относится! Вся больница знала, а он не знал! Вранье.
Она говорила что-то еще. Переходила на визг, но Кори в упор не мог понять, что она говорит.
– В каком это смысле? – тихо выдавил Кори. Ему даже показалось, что его никто не услышал.
– В прямом. Не идиотничай. Он идиотничает, доктор Шварц.
– Замолчите все. И возвращайтесь к работе! Лоусон, вы отстранены от практики на не определенный срок.
– Да за что? – Кори окончательно потерял суть происходящего. За две минуты невнятного рева, его сделали козлом отпущения. А в этот раз он действительно ни причем.
– Во-первых. Я больше поверю доктору Калуум, что проработала здесь двадцать лет без единого нарекания. Во-вторых, мы лечим разных людей. Опасных преступников. Попытки побегов и сами побеги, редко, но случались. Но за все три года, что пролежал здесь Крашер, он не предпринял ни одной попытки. Драки были. Нарушения режима были. Но не побег. Вы спровоцировали его. Вы проводили с ним чрезмерно много времени и проявляли излишнее внимание. И теперь, когда он на свободе, я бы на вашем месте боялся.
Сколько не пугай, а персонала этой больницы Кори боялся больше, чем пациентов. И что вообще только, что произошло? Рейчел бы понравилось. Она бы от души посмеялась, если бы отвечала на звонки брата.
Кори прошел по пустой территории. Листья опали, и больные больше не сидели на лавочках под роскошными кронами. Они сидели в своих душных вонючих палатах и одиноко глядели в окна. Ворота открылись и на территорию въехал шериф Айк, разбрызгивая грязь. Он не обратил внимание на студента. Видимо ему еще не рассказали столько занимательную новость.
Лоусон забрался в машину с пустым баком и положил голову на руль.
«Нельзя сдаваться.»
Шептали сотни голосов в его голове. Но это он и без них знал. Это говорила ему мать. Это говорили крутые парни из фильмов. Это говорят на каждом тренинге. Но сдаваться нужно. У каждого механизма есть предохранители. Ни одно животное не станет гнать добычу себе в ущерб. А при перенапряжении электричества вылетают пробки, не давая всей проводке сгореть к чертям. И только человеку вдолбили в дурью башку, что нельзя сдаваться. Что нужно бежать вперед до кровавых мозолей и рвоты. Что нужно ползти. Нужно ломать зубы. Переступать через себя и других, но только не сдаваться. И это звучит логично. Это звучит правильно. И даже сейчас Кори хотел бы, но не мог сдаться. Эта функция отключена от рождения, как у всех его предков. Как у всех людей.