На ее одежде крови почти не было. Ей нанесли травму черепа. Скорее всего удар пришелся в затылочную область. Ноги ее были босыми. В струпах и некрозах, как после обморожения.
Отложив салфетку, Лоусон открыл дневник. Похожих рисунков он не нашел. Но пара деталей, вроде старомодной одежды и жутких язв на теле видения автору рисунков тоже встречались.
Лоусон достал телефон.
– Рей.
– Судя по голосу, у тебя опять неприятности? – спросила Рейчел. Судя по ее голосу, у нее было все отлично. Фоном играла громкая музыка.
– Я устроил драку на похоронах.
– Что? Подожди, я отойду туда, где тише. Все говори.
– Я устроил драку на похоронах доктора Апекса и жены проповедника.
– Ого! Пойду расскажу всем, что мой брат не какой-нибудь лох!
– Рей! Я такое устроил. Как теперь идти на работу? Как мне этим людям в глаза смотреть? А еще я… – Кори замялся. Стоит ли говорить такое Рейчел? В детстве они делились всеми секретами, но такое.
– Договаривай.
– Мне сниться всякая дрянь.
– Попей фенибут. У тебя стресс. Слушай я искала про твою больницу и ничего не нашла. Даже жалоб от пациентов не поступало. Да они практикуют электросудорожную терапию, но только с письменного согласия пациента и только для совершеннолетних. Никаких экспериментальных программ у них не было с девяносто восьмого. Все вполне легально. Но насчет жалоб я неохотно верю. Возможно, защита прав потребителей не афиширует это. Еще Отектвуд упоминается в книжке одного писателя. Брюса Батеки. Но это какая-то литературная мастурбация. Главный герой лечится там от алкоголизма и трахает всех красивых сестричек. Я не выдержала и одной главы. Называется «Сестрички милосердия и не только…» У него все книги эротические, хотя позиционирует он свой жанр, как грязный реализм.
– Доморощенный Буковски?
– Ага. Мне пора, братишка. Не делай глупостей.
Не делать глупостей. Под глупостями подразумеваются драки на похоронах. Или убийства людей пилой. Кори уложил голову на руль и быстро заснул, если это можно назвать сном. Он просто лежал с закрытыми глазами и не давал себе провалиться глубже. Как только голова опускалась ниже, она ударялась о гудок, и он просыпался. Это даже разбудило пьяницу Росса и он, обматерив Кори, ушел с крыльца.
Ровно в семь Кори разбудил стук в стекло. Увидев за окном девушку, полусонный Лоусон едва не пробил своей головой крышу.
– Эй! Ты что всю ночь тут провел? Почему домой не поехал? – Эйприл открыла двери и начала отчитывать его на всю улицу.
– Случайно заснул.
– Ты меня беспокоишь, Кори.
– Мне пора на работу. Увидимся вечером?
Эйприл неуверенно кивнула и пошла открывать бар.
На работе Лоусона снова ждали осуждающие взгляды и шепот за спиной. С ним не здоровались. Его обходили стороной. В бытовой он обнаружил свою кружку в мусорном ведре. На Кори нахлынула какая-то обида. Он видел, как тетради других детей вываливают в туалет и как ставят подножки в столовой, когда жертва идет с подносом. Но почувствовать это на себе в двадцать пять. Кори пнул ведро и мусор вывалился на пол. Пусть Мириам убирает. Даже доктор Фарелл, что нормально общался с Кори, при сестрах решил его игнорировать.
Звук входящего смс. Кори уже знал кто это. Только один человек присылает ему сообщения.
«Не позволяй им унижать тебя!»
Кори взял и написал в ответ: «Спасибо.»
«Спасибо тебе.»
Ему нравился этот незнакомец. Без его сообщений было даже как-то пусто эти дни. Но за что он благодарит его?
На улице было влажно и душно. Больные, что сидели на своих лавочках, ели траву, когда не видят санитары и то завидев Кори стали вопить и свистеть.
– Доктор Лоусон!
Кори вздрогнул от неожиданности. Это была Диана Эдисон. И первый человек, который заговорил с ним.
– Привет, Диана. Можно на ты.
– Мы на работе. Нужно соблюдать этику. Как вы?
Кори не ответил. От Дианы воняло складом грязных вещей. Она звала его на кофе, справлялась о здоровье, но Лоусон хотел поскорей отойти от нее как можно дальше. Подальше от всех. В архив.
Миссис Томпсон вязала и краем глаза следила, чтобы Кори не заляпал документы. Он поднял старые истории, рисунки с художественной терапии, разложил дневники и свое творение на салфетке. Чего только больные не рисовали. Были даже портреты доктора Шварца. Куча портретов. На одних он был красивее, чем в жизни, на других его лицо искажалось до неузнаваемости. Он даже не был похож на человека. Все в одной папке. «Пациентка Дарина Кейс.» Кори еще раз перечитал фамилию. Мать Эйприл лечилась в Отектвуде? Быстро проведя пальцами по коршекам, он нашел букву К и Кейс. Возраст и дата смерти совпадали. Но никакого упоминания онкологических заболеваний Лоусону найти не удалось. Зато нашлись мания, буйное помешательство и одержимость Арчибальдом Шварцем. Были даже письма, где Дарина Кейс клялась в любви Арчибальду. И с каждым письмом состояние женщины ухудшалось. Сначала это были невинные любовные записки, потом откровенные и страстные признания, затем она грозилась убить его, себя и их дочь, чтобы быть вместе. Последние были исписаны одним именем. «Арчи, Арчи, Арчи, Арчи, Арчи…» Лечащим врачом был доктор Томоко.