Лоусон потер глаза. Отец не сказал Эйприл правду о болезни матери. Крашер чертовски прав. Здесь все ненормальные. Лекарства, прописанные Томоко не помогали, да и не могли помочь. Устаревшие транквилизаторы, давали только побочные эффекты и в конце концов Дарину убила почечная недостаточность. Вот бы узнать, где доктор Томоко, но кто ему об этом скажет, если никто не разговаривает с ним. Диана.
Лоусон спихал все истории в ящик как попало и выбежал из архива. Диана была рада его приходу. Она вскочила, села, снова вскочила, включила электрический чайник, едва не уронив его со стола.
– Доктор Лоусон, вы хотите кофе?
– Не откажусь. Диана, ты знала доктор Томоко? Он работал здесь.
– Да. – Диана стояла спиной к Лоусону и насыпала растворимый кофе в кружку. – Сливки?
– Без сливок, без сахара. А где он сейчас?
– Он умер полтора года назад.
Черт. По-другому и быть не могло.
Диана поставила две кружки. Кори сделал глоток. Он не знал, что можно испортить обычный черный кофе, но Диане это удалось.
– А Дарину Кейс ты знала?
– Мама рассказывала, что она преследовала доктора Шварца. Следила за ним, слала ему письма, однажды даже чуть не спалила его дом.
– Она была им одержима.
– Она любила его. А он был очень жесток с ней. – Диана сделалась грустной.
– Она представляла опасность для себя, своей дочери, семьи Шварца. Это болезнь, а не любовь.
– Хотела бы я, что бы и меня любил кто-то так же сильно, как Миссис Кейс любила доктора Шварца. Почему вы не пьете? Вам не нравится кофе?
Кофе был омерзительный. Не растворенные гранулы скрипели на зубах как земля.
– Горячо.
– Я разбавлю водой. – не отводя глаз от Лоусона, Диана потянулась за графином и бухнула ему в кружку воды. Она начинала пугать Кори.
– Ты не права. Любовь это всего лишь химические и гормональные реакции в нашем мозгу. Вы видим человека, общаемся с ним и в мозг поступают сигналы как плюсы и минусы. Как, да и нет. И на их основе мы испытываем симпатию или неприязнь, возбуждение или отвращение. А умереть за любовь, это либо подростковый максимализм, либо психическое расстройство.
– Ты просто еще не был влюблен. Допей кофе.
– Я больше не хочу. – Лоусон отодвинул кружку и Диана вскочила со стула и зарыдала. Она стала бить руками по камерам хранения вещей и кричать:
– Ну почему? Ну почему у меня ничего не получается? Я даже кофе не умею делать. Эти дурацкие руки. И ты дура! – Диана схватила дырокол со стола и попыталась просунуть туда ладонь.
– Диана, не надо! – Кори выбил дырокол из рук девушки и схватил за плечи. – Диана, ты не дура. Ты очень хорошая, добрая девушка и ты делаешь отличный кофе. – Лоусону не оставалось ничего, кроме как выпить залпом всю кружку и проглотить осадок. – Тише. Вот так, садись, выпей воды.
Диана немного успокоилась, но продолжала всхлипывать. Кори гладил ее по плечам.
– Ты не врешь?
– Какой мне смысл врать тебе?
Диана уткнулась ему мокрым лицом в шею. Испуг сменился жалостью. Диана и правда была неплохим человеком. Просто со странностями. Неужели она не получает никакого лечения от своих приступов. Ее мать работает в больнице и так запустила здоровье своих детей.
Кори замер. Мокрый нос Дианы сменили сухие горячие губы. Она целовала его в шею. Сначала едва касаясь, а теперь настойчивее. Поднимаясь выше и выше.
– Диана, – Кори пришлось применить силу, чтобы оторвать ее от себя. – Не стоит. Мы на работе. Ты сама говорила про приличия. – удерживая девушку на месте, Кори поднялся и побежал прочь со склада. Он вытирал шею салфеткой.
В корпусе Д не было никого кроме охраны и медбрата Джо. Они были менее жестоки, но все же не упустили возможности поддеть Лоусона.
– А Шварц боялся, что доктор Фарелл выкинет что-нибудь. Ты превзошёл своего учителя Лоусон!
– Дьявол уже завладел вашим разумом и телом! Он рвется наружу, проедая плоть! – как всегда сказал ему Рафаэль. В этом человеке Кори чувствовал больше стабильности, чем безумия. И если когда-нибудь он скажет, что-то другое, то время остановится, больница рухнет, а планета сойдет с орбиты.