– Кори!
Кори не может разобраться откуда голос. Жутко болит затылок.
– Доктор Лоусон.
Резкий слезоточивый запах, заставляет его открыть глаза. Барбара сует ему в нос ватку, смоченную нашатырем. Рядом на полу валяется разорванная манжета тонометра, наушники и очки.
– Ты ведь не страдаешь эпилепсией?
Кори ничем не страдал, до приезда в Отектвуд.
– Что произошло? – спросил Кори.
– Ты потерял сознание. Не ушибся? Голова кружится?
Кори ничего не отвечая, на четвереньках пополз к двери. В ушах до сих пор звучал белый шум. Барбара помогла ему подняться и что-то пробормотала вслед.
Рейчел не брала трубку. А больше в Нью-Йорке позвонить было некому. Кори шел по тропинке, как на автопилоте. Он помнит, как идти по ней в темноте, но как дойти от дома до метро Маунт Иден уже смутно. Знакомые улицы, магазины и кафе, как старое черно-белое кино. Будто бы не жил он никогда не в каком Нью-Йорке. Будто всегда был Отектвуд, деревянная халупа, ноющая боль чуть выше бровей, бессонница и чужой голос в голове.
Кори еле открыл дверь. Свет желтой лампы давил на глаза. В доме пахло маслом, как от ларька с фаст-фудом. Наверное, вся его одежда уже провоняла общепитом.
– Ты не брал трубку. Что так поздно? – Диана выбежала его встречать, шлепая своими босыми пятками по деревянному полу.
– Много больных, извини.
– Я приготовила ужин.
– Я понял. – Кори буквально рухнул за стол. Подтянул к себе рюкзак, пошарил рукой по дну. Обертки от жвачки, фольга из сигаретных пачек. А где дневники?
Кори перевернул сумку и высыпал на пол. Ничего. На столике у дивана тоже. В столе. Кори с силой выдергивал ящики, сбрасывал одежду с кресла. Может он оставил их на работе? Нет, сегодня он не брал их с собой.
– Кори. Все хорошо? Ты что-то ищешь?
– Дневники. Я тебе вчера их показывал. Ты не видела их?
– Вроде нет, – пожала плечами Диана. – Иди за стол.
– Я точно помню, что оставлял их здесь. Дневники и расшифровки. Прямо здесь.
– Наверное, убежали.
Кори замер и повернулся к Диане.
– В каком смысле?
Диана не ответила, Кори подошел к ней вплотную и спросил еще раз, почти крича: – В каком смысле убежали? Куда ты их дела?
– Я ничего не трогала. – на глаза у Дианы моментально выступили слезы.
Кори принялся открывать кухонные шкафы, срывая дверцы с петель. В мусорном ведре, среди объедок, валялись черные остатки сожжённой бумаги. Обложка тетради сгорела не до конца. Кори сразу узнал ее. Он перевернул мусорку и принялся собирать из разваливающихся в пальцах кусочков хоть что-то.
– Зачем ты это сделала?
– Не кричи на меня! – Диана отвернулась и начала плакать. – Они пугали меня. Зачем они тебе нужны? Только голову забивать.
Кори размазывал пепел по полу. Все над чем он работал, не смыкая глаз ночами. Все что он с таким трудом расшифровал, и все что еще предстояло разгадать, исчезло. Сгорело. Сгинуло из-за того, что это идиотка боялась. Что она вообще делает в его доме? Зачем Кори спал с ней? Когда и почему все это началось? Внезапная оглушающая ясность мысли накрыла Лоусона с головой. Он схватил ведро и запустил в Диану.
– Кто пускал тебя в мой дом? Кто разрешал тебе трогать мои вещи? Какого черта? – он встряхнул Диану за плечи. Та плакала, то извинялась, то говорила, что ничего не сжигала.
Лоусон не выдержал и оттолкнул девушку. Совсем слегка. Но та картинно упала, зацепив головой угол стола.
– Все мое расследование! Все к чертям сгорело! – Кори пнул несгоревшие обрывки. – Кончай уже придуриваться. И вставай!
Диана не отвечала. Она лежала на полу уставившись в потолок.
– Диана? – Кори осторожно склонился над девушкой. Грудь не шевелилась.
– Диана. – Кори принялся трясти ее, но она просто билась своим тощим телом о деревянный пол. Из-под головы разлилась небольшая красная лужица. Спазм пищевода Кори не заставил себя ждать.
– Диана. Нет! Диана! – Кори затрясло, будто его голым выкинули на мороз.
Он пытался звать ее, но только прикусил себе язык несколько раз. Ослабленными как плети руками, он пытался надавить ей на грудь. Тридцать компрессий, два вдоха. Губы были холодные. Глаза стеклянные.
– Диана, прошу тебя. Я не хотел. Прости меня. – Кори забился в слезах и кашле. Диана была мертва. Мышечные ткани расслабились. Организм уже опорожнился в последний раз прямо на пол. Зрачки стали узкими – симптом кошачьего глаза. Но Кори не останавливался, пока при одном из нажатий, не хрустнуло ребро. Тогда. Кори просто упал на грудь девушки и зарыдал.