– Но вы выбрались из Отектвуда. Вы смогли.
–Я уехал из штата и поселился в этом гетто для белых. Я не могу спать, не напившись до такой степени, что мочусь в штаны. Я не могу выходить на улицу не приняв таблетку. Не могу почистить зубы, боясь, что доктор Томоко в моей голове скажет мне воткнуть щетку себе в глаз. У меня в доме нет ни одного режущего или колющего предмета, даже ножниц. Я не могу приготовить себе еду, так как скорее всего спалю весь дом. Я не могу даже снять себе шлюху, потому что ее прикосновения в лучшем случае обернутся панической атакой. В худшем же я забью ее до смерти. Брюс Батеки и эта дешевая порнуха, единственное, чем я могу заняться. Единственное что связывает меня с моей прошлой жизнью, когда я был нормальным. И дает мне немного денег на бухло. Каждый день я просыпаюсь и жалею, что не умер во сне. Каждый день для меня – это новое мучение. Я просыпаюсь пью, иногда пишу, пока снова не упаду со стула или меня не вырвет на клавиатуру. Если не хочешь кончить так же, беги оттуда. Не оглядываясь беги.
– Боюсь я уже слишком много сделал, чтобы просто убежать. Мне нужно больше. Та женщина, которой внушили, что она влюблена в Шварца, это была Дарина Кейс?
– Да. Ты вообще читал «Сестричек милосердия»?
– Нет.
– Дарина и Арчибальд были любовниками. Это мне рассказала Летиция. А жена у Шварца ревнивая до безумия. Видимо он так скрыл связь от жены, сведя женщину с ума. У нее ведь остались муж и маленькая дочка. Отектвуд это большая выгребная яма. Морган Смит плод инцеста.
– Это я знаю.
– А то, что отец семейства Смитов был сутенером для своих дочерей? То, что Шварц спал со всеми женщинами в лечебнице, не только с сестрами и врачами, но и с пациентками. А потом делал из них дур, чтобы не попортить репутацию. Начнешь искать правду и сгинешь в этих стенах. Ты ведь врач, сам знаешь, как из здоровых делают больных.
– Я не знаю. Нас учат лечить, а не убивать. А доктора Фарелла вы знали?
– Лео. Его я знал. Чудак еще тот. Сначала я думал, что это один из пациентов. Шварц и компания с ним не общались.
– Он не знал, что происходило в больнице?
– Может и знал, но молчал. А может они его не посвящали в свои дела.
– Так все же вернёмся к вашим дневникам. Вы выяснили что-нибудь?
– Я выяснил только то, что город болен. И единственным спасением для него будет стереть его с лица земли.
– А те рисунки и схемы?
– Схемы и карты составлял Чарльз. А рисунки мои. Я зарисовывал свои кошмары, Синди, если, конечно, она была настоящая.
– А какие идеи у Крашера были на счет города?
– Кто знает, что варится в этой безумной голове. Его родителям стоило не лечить его, а придушить этого малолетнего маньяка в колыбели. Надеюсь, он в Отектвуде?
– Я его лечащий врач. А у него не было галлюцинаций?
– Говорил, что раньше были, а потом защитил свой разум этими индейскими татуировками. Тебе стоит сделать ему эвтаназию. Мир спасибо скажет.
– Я намеревался его вылечить. Он ведь почти смог выучиться, ты знал об этом? Он учился в Монтгомери и у него не было проблем с адаптацией и поведением, пока он не вернулся в город.
– Ты уже попал под его влияние. Этому человеку нельзя верить. Он втирается в доверие, а потом нож в спину втыкает. Яблочко от яблоньки. Его отец тоже убедит даже слепого в том, что тот видел, как шахтеры воруют. Но у Крашера была одна идея на счет лечебницы.
– Какая?