– Успеется, Боб, – остановил он племянника. – Моя жена немного устала. Приводи своего друга завтра на обед, тогда и познакомишь с Алисией. А сейчас поздоровайся с леди Одли, и мы поедем.
Миледи так утомилась, что смогла лишь мило улыбнуться и протянуть племяннику маленькую ручку в перчатке.
– Вы придете к нам завтра обедать со своим другом? – едва слышным голосом осведомилась она.
Бедняжка напрочь лишилась сил, очаровывая всех и каждого на скачках.
– Удивительно, что она не хихикает, – шепнула Алисия, склонившись к Роберту, чтобы пожелать спокойной ночи. – Видимо, приберегает силы на завтра, чтобы доставить тебе удовольствие. Что, ты так же очарован, как и все кругом? – колко добавила она.
– Изумительное создание, – с нескрываемым восхищением прошептал Роберт.
– Ну конечно! Первая женщина, о которой ты сказал доброе слово, Роберт Одли. Жаль, что ты способен восхищаться только смазливыми восковыми куклами.
Бедняжка Алисия вела давнюю войну с кузеном из-за его необычайно флегматичного темперамента, благодаря которому он шел по жизни в полном довольстве и невозмутимости, исключавших малейшую искорку восторга по любому поводу.
«Невозможно даже представить, что он способен влюбиться, – думала порой юная леди. – Если все красавицы на земле выстроятся в ряд, ожидая, пока его султанское величество бросит носовой платок, он только поднимет брови до середины лба и велит им самим бороться за первенство».
Однако на сей раз Роберт почти пришел в восхищение.
– Никогда не встречал такого прелестного создания, – восторгался он, вернувшись к другу. – Огромные голубые глаза, золотистые локоны, очаровательная улыбка… А сказочная шляпка с незабудками, сверкающими в облаке газа! Знаешь, Джордж, я чувствую себя героем французского романа: вот-вот влюблюсь в собственную тетушку.
Молодой вдовец только вздохнул и пыхнул сигарой в открытое окно. Видимо, он задумался о давно прошедшем времени. Немногим более пяти лет назад Роберт впервые встретил женщину, по которой только что перестал носить траур. Ожили старые незабвенные чувства. Он вновь прогуливался с товарищами по ветхому причалу захолустного курортного городка, слушая немилосердно фальшививший оркестр. Вновь видел ее, легко и быстро идущую под руку со старым отцом. С какой очаровательной серьезностью делала она вид, что слушает музыку и не замечает восхищения полудюжины офицеров, стоящих с открытыми ртами. Прежний образ ожил в памяти… небесное создание, слишком прекрасное, чтобы ступать по этой земле, и приблизиться к ней – все равно что взлететь в вышину и дышать более чистым воздухом. Его жена, мать его ребенка, лежала сейчас на небольшом кладбище в Вентноре, где лишь год назад он заказал надгробие на ее могилу. Несколько слезинок выкатились из глаз Роберта и капнули на жилет.
Леди Одли так устала за день, что когда они добрались до дома, извинилась и ушла в свою комнату в сопровождении горничной, Фиби Маркс.
Несмотря на усталость, миледи пришла в необычайное волнение и с увлечением рассказывала о скачках и местном обществе.
– Устала до смерти, Фиби, – пожаловалась она, – и, должно быть, выгляжу настоящим пугалом, проведя целый день на солнце.
По обе стороны зеркала, перед которым леди Одли расстегивала платье, стояли зажженные свечи. Она пристально смотрела на горничную, голубые глаза блестели, пухлые розовые губы изогнулись в улыбке.
– Вы немного бледны, госпожа, – ответила девушка, – но, как всегда, прекрасны.
– Ты права, – произнесла леди Одли, садясь в кресло и откидывая назад пышные волосы. – Знаешь, Фиби, говорят, мы с тобой похожи.
– Я тоже об этом слыхала, госпожа, – спокойно ответила девушка. – Глупости все это, ведь вы красавица, а я бедная деревенщина.
– Вовсе нет, Фиби, – с чувством превосходства возразила великодушная госпожа. – Ты действительно похожа на меня, у тебя правильные черты, им только недостает красок. У меня волосы светлые с золотым отливом, а твои – серые, у меня брови и ресницы темно-коричневые, а у тебя – не хочется даже говорить – почти белые, моя дорогая Фиби, и щеки у тебя бледные, а у меня розовые. Немного краски для волос – помнишь, мы видели рекламу в газете, баночка румян, и ты будешь такая же хорошенькая, как и я.
Она еще долго развлекала горничную бездумной болтовней обо всем на свете и высмеивала общество, присутствующее на скачках. Заглянув пожелать спокойной ночи, падчерица нашла служанку и госпожу громко смеющимися над каким-то забавным приключением. Алисия, не приученная к фамильярности с прислугой, удалилась, испытывая отвращение к легкомыслию мачехи.