– Ладно, – в нетерпении произнесла юная леди. – Давай письмо, и я поехала, уже больше восьми часов, а я должна послать ответ с вечерней почтой. Вперед, Аталанта! До свидания, Роберт, прощайте, мистер Талбойс. Счастливого пути.
Гнедая кобыла взяла с места в галоп, и мисс Одли успела скрыться из виду, прежде чем две крупные слезы, которые гордость загоняла внутрь, блеснули в ее глазах.
– И это мой единственный родственник, кроме папы! – негодующе воскликнула она. – Ему до меня не больше дела, чем до бродячей собаки!
Роберт и его друг не уехали на следующее утро по чистой случайности: молодой адвокат проснулся с ужасной головной болью. Он попросил Джорджа дать ему самого крепкого зеленого чаю и, если можно, отложить отъезд. Джордж, разумеется, согласился, и Роберт Одли провел весь день, лежа в комнате с задернутыми шторами и читая челмсфордскую газету пятидневной давности.
– Это все сигары, Джордж, – повторял он. – Пусть хозяин лучше не попадается мне на глаза до нашего отъезда, иначе будет кровопролитие.
К счастью, мир в Одли удалось сохранить: достойный хозяин гостиницы уехал за покупками на рынок в Челмсфорд, среди прочего, возможно, за новым запасом тех самых сигар, что оказали такое роковое воздействие на Роберта.
Молодые люди провели скучный и бездарный день, а ближе к вечеру Роберт предложил прогуляться до Одли-Корта и попросить Алисию показать им дом.
– Убьем время, Джордж, да и жаль уезжать, не показав тебе старую усадьбу. Поверь, там есть на что посмотреть.
Солнце клонилось к горизонту. Срезав путь через луг, молодые люди вошли в аллею, ведущую к арке. Зловеще алел закат, стояла мертвая тишина. Разом замолкли испуганные птицы, вместо них квакали в канавах лягушки. В неподвижном воздухе грозно шумели листья, хотя ветра не было; хрупкие ветви невольно вздрагивали в предчувствии надвигающейся бури. Когда Роберт с Джорджем прошли под аркой, странные часы со стрелкой, перескакивающей с одной цифры на другую, показывали семь, хотя на самом деле было уже около восьми.
Алисию они нашли в липовой аллее: девушка гуляла в тени деревьев, роняющих на землю увядшие листья. Как ни странно, Джордж Талбойс, редко что-нибудь замечавший, обратил на это внимание.
– Хорошее место для кладбища, – сказал он. – Как мирно спали бы мертвые под этой мрачной сенью! Вот бы на кладбище в Вентноре такую аллею!
Они прошли дальше, к разрушенному колодцу, и Алисия рассказала им старую легенду, связанную с этим местом, – страшную историю, без каких не обходится ни один старый дом, будто наше прошлое – одна сплошная темная страница горя и преступлений.
– Нам хотелось бы увидеть дом, пока не стемнело, Алисия, – сказал Роберт.
– Тогда пойдемте скорее, – ответила она.
Девушка провела их через открытое французское окно в библиотеку, а оттуда в холл, где они встретили горничную миледи, которая украдкой взглянула на молодых людей из-под белесых ресниц. По дороге наверх Алисия обернулась и заговорила с девушкой:
– После гостиной мне хотелось бы показать этим джентльменам комнаты госпожи. Они в порядке, Фиби?
– Да, мисс, только дверь прихожей заперта, и, по-моему, миледи забрала ключ с собой в Лондон.
– Забрала ключ? – удивилась Алисия.
– Думаю, так и есть. Я не могу найти ключ, обычно он торчит в двери.
– Клянусь, – возмутилась Алисия, – это ее очередная глупая причуда! Она, видно, боялась, что мы заберемся в ее комнаты и будем рассматривать ее красивые платья и рыться в драгоценностях. Весьма досадно, в той прихожей висят наши лучшие картины. Там есть и ее собственный портрет, незаконченный, но очень похожий.
– Ее портрет! – воскликнул Роберт. – Я бы отдал что угодно, чтобы увидеть портрет леди Одли, поскольку не рассмотрел хорошенько ее лица. Можно проникнуть туда каким-нибудь другим путем, Алисия?
– Другим путем?
– Да, через другие комнаты?
Его кузина покачала головой и повела молодых людей в коридор, где висело несколько семейных портретов. Затем Алисия показала им комнату с гобеленами; огромные фигуры на выцветшем полотне выглядели в сумраке весьма устрашающе.
– Похоже, тот парень с боевым топором не прочь размозжить тебе голову, – заметил мистер Одли, указывая на свирепого воина, чья поднятая рука виднелась из-за темной головы Джорджа. – Пойдем отсюда, Алисия. Эта комната сырая, и здесь водятся привидения. Я вообще подозреваю, что все привидения – результат сырости. Вы спите в сырой постели – и неожиданно пробуждаетесь посреди ночи, дрожа от лихорадки, и видите, что у изголовья кровати сидит старуха в придворном костюме времен Георга Первого. Старуха – результат несварения желудка, а влажные простыни приводят к лихорадке.