— Тогда леди Одли упустит возможность быть представленной мистеру Толбойсу, а мистер Толбойс не увидит самую хорошенькую женщину в Эссексе.
— В самом деле… — пробормотал, запинаясь, Джордж.
— Самая хорошенькая женщина Эссекса вряд ли дождется восхищения от моего друга, Джорджа Толбойса, — заметил Роберт. — Его сердце в Саутгемптоне, где его ждет маленький кудрявый мальчишка, ростом не выше его колен, который называет его «большой джентльмен» и просит у него леденцы.
— Я собираюсь сегодня писать своей мачехе, — сообщила Алисия. — В своем письме она особенно интересовалась, как долго вы намерены здесь оставаться, и успеет ли она вернуться, чтобы принять вас.
Мисс Одли вынула письмо из кармана своей амазонки восхитительный блестящий кусочек бумаги необыкновенного кремового оттенка.
— Вот что она пишет в постскриптуме: «Непременно сообщи о мистере Одли и его друге, а то ты такая забывчивая, Алисия!»
— Какой у нее красивый почерк! — заметил Роберт, когда его кузина сворачивала записку.
— Да, хорош, не так ли? Взгляните, Роберт.
Она дала ему письмо, и он лениво рассматривал его несколько минут, пока Алисия похлопывала по изящной шее своей гнедой кобылки, которой не терпелось пуститься вскачь.
— Сейчас, Аталанта, сейчас. Давай записку, Боб.
— Это самая хорошенькая, самая кокетливая маленькая ручка, какую я когда-либо видел. Честное слово, Алисия, даже если бы я никогда не видел тетушку, я бы узнал, какова она, по этому кусочку бумаги. Да, вот оно, все здесь — пушистые золотистые локоны, словно очерченные карандашом брови, аккуратный прямой носик, победная детская улыбка — все это угадывается в этих изящных завитках. Взгляни, Джордж.
Но рассеянный и мрачный Джордж Толбойс не слышал их — он успел отойти на несколько шагов и, стоя у края леса, бил тростью по камышу.
— Не обращайте внимания, — в нетерпении произнесла юная леди. — Давайте письмо и позвольте мне уехать, уже больше восьми часов, а я должна послать ответ с вечерней почтой. Вперед, Аталанта! До свидания, Роберт, до свидания, мистер Толбойс. Счастливого пути.
Гнедая кобыла резво поскакала легким галопом, и мисс Одли успела скрыться из вида, прежде чем две крупные слезы, которые ее гордость все время загоняла внутрь, заблестели в ее глазах.
— И это мой единственный родственник, ближайший после папы, — негодовала она. — Ему нет до меня никакого дела!
Но по чистой случайности Роберт и его друг не уехали на следующий день, поскольку наутро молодой адвокат проснулся с ужасной головной болью и попросил Джорджа дать ему самого крепкого зеленого чаю, и больше того, чтобы они отложили свой отъезд на день. Джордж, конечно, согласился, и Роберт Одли провел весь день, лежа в комнате с задернутыми шторами и читая старые газеты.
— Это из-за сигар, Джордж, — все время повторял он. — Пусть хозяин не попадается мне на глаза до нашего отъезда, иначе будет кровопролитие.
К счастью, мир в Одли был сохранен, так как в Челмсфорде был рыночный день, и достойный хозяин таверны уехал за покупками для своего дома — среди прочего, возможно, за новым запасом тех самых сигар, что имели такое роковое воздействие на Роберта.
Молодые люди провели день скучно и бездарно, и ближе к сумеркам мистер Одли предложил прогуляться до Корта и попросить Алисию показать им дом.
— Это поможет нам убить время, Джордж, и все-таки жаль покидать Одли, не показав тебе старую усадьбу, а там, поверь мне, есть на что посмотреть.
Солнце клонилось к закату, когда они, пройдя коротким путем через луга, вошли в аллею, ведущую к арке, — мрачный, зловещий закат и мертвая тишина кругом, испугавшая птиц, собравшихся было запеть; вместо них в канавах квакали несколько лягушек. В неподвижном воздухе зловеще шелестели листья, но не от ветра; хрупкие ветви содрогались и трепетали в предчувствии надвигающейся бури. Те самые причудливые часы с одной стрелкой, которая перескакивала с одного часа на другой, показывали семь, когда молодые люди проходили под аркой, но на самом деле было уже около восьми.
Они нашли Алисию в липовой аллее: она гуляла в тени деревьев, с которых плавно опускались на землю увядшие листья.
Как ни странно, но Джордж Толбойс, редко что-нибудь замечавший, обратил особенное внимание на это место.
— Это напоминает кладбище, — заметил он. — Как мирно спали бы мертвые под этой мрачной сенью! Хотел бы я, чтобы кладбище в Вентноре было таким.
Они прошли дальше, к разрушенной стене, и Алисия рассказала им старую легенду, связанную с этим местом, — мрачную историю, одну из тех, без которых не обходится ни один старый дом, как будто прошлое — это одна сплошная темная страница горя и преступлений.