— Женат?
— Нет.
— Коммунист?
— Нет.
— Убивал?
— Нет.
— Судим?
— Нет.
— Гомосексуалист?
— Нет.
— Образование?
— На это трудно ответить…
— Короче!
— Студент!
Заложив руки за спину, майор обошел Клода, разглядывая с проснувшимся в глазах любопытством.
— Студент? Ну и крепко же ты, парень, влип в какую-то историю, если бросаешь учебу и лезешь в такое… Впрочем, дело твое. Иди и подожди.
Клод просидел в мрачном коридоре, наверное, целый час. Нервы его были напряжены, он постоянно курил и думал о том, что в его судьбе совершается нечто ужасное, противоестественное, гадкое, чуждое ему. Если бы не Жан-Поль, сидевший, как страж, в вестибюле, то он непременно убежал бы отсюда. Клод со злостью подумал, что неспроста старик потащился с ним в Марсель, ни на минуту не оставляет его одного, проводил до самых врат ада да еще и караулит.
Типовой контракт, который дали ему прочесть, начинался впечатанной в типографский текст машинописной фразой: «Я, Жорж Пике, двадцати двух лет от роду, бельгиец по национальности…»
Так исчез, перестал существовать студент Сорбонны Клод Сен-Бри и появился легионер Жорж Пике с личным номером 14531. В контракте, удостоверенном оттиском его большого пальца, было сказано, что Жорж Пике обязуется честно и преданно служить в Иностранном легионе ровно пять лет, и ни днем меньше.
Глава третья
Посвящение в легионеры
Клод Сен-Бри и правда почти ничего не знал об этой окруженной таинственностью и легендами военной организации…
Иностранный легион был создан в 1831 году двумя декретами короля Луи-Филиппа с интервалом в одни сутки — 9 и 10 марта. Оба декрета действуют по сей день.
В первом говорится:
«Мы, Луи-Филипп, король французов, приветствуя всех ныне живущих и тех, кто придет им на смену, постановляем:
Статья первая. Отныне в нашем королевстве образуется Иностранный легион, который может быть использован только вне континентальной территории королевства».
Так появилась здесь воинская часть особого рода — инструмент колониальной политики Франции для приумножения ее заморских владений и удержания их в повиновении, в узде. С тех пор тридцать шесть тысяч легионеров сложили головы в Азии, Африке, Латинской Америке…
Шли годы, менялась история, возводили на эшафот королей, распадалась колониальная империя Франции, а Иностранный легион оставался. Жил он своей скрытой жизнью, создавая специфические традиции и ритуалы и свято их чтя.
Главная штаб-квартира легиона долгое время была в Алжире, в местечке Сиди-Бель-Аббес. В 1962 году, после завоевания алжирским народом независимости, легионеров перевели на юг Франции, в город Обань. В казармах Обани прошли выучку те восемь тысяч человек, из которых состоит этот корпус особого назначения. Левые партии не раз поднимали в парламенте вопрос о роспуске легиона, но ничего не добились.
Во втором королевском декрете, в шестом параграфе, уточняется, что в легион могут приниматься только иностранцы в возрасте от 18 до 40 лет, ростом не ниже 155 сантиметров, имеющие при себе удостоверение личности и свидетельство о примерном поведении. В следующем же параграфе записано: «В случае отсутствия указанных документов ответственный за вербовку офицер имеет право по собственному усмотрению зачислить кандидата в легионеры».
Такова была королевская воля. С тех пор полтора столетия в легион принимают всех, кто вышел ростом. Имя и гражданство не спрашивают, присваивая новые. Неписаный закон — не доискиваться ни до причин того, что привело парня в легион, ни до его настоящего имени. Оттиснув палец под контрактом, легионер становится неподвластен законам и преследованиям никакого государства мира. Его не выдадут, о нем никому ничего не сообщат — такова традиция легиона.
Правительство пыталось было ее сломать, но кто-то, видимо, посчитал, что лучше этого не делать. Допускается, что в казармах легиона могут укрыться от правосудия самые отпетые головорезы. Да, на это закрывают глаза. Но зато от таких парней можно потребовать чего угодно. Любой авантюры, любой жестокости, которые нельзя поручить солдатам срочной службы. Потому и считается, что легион — чрезвычайный корпус, там особенный народ. И задания они выполняют, соответственно, особые.
В том и была причина «терпимости» властей к необычной, на первый взгляд, автономии Иностранного легиона. В сущности, это был союз властей с руководством легиона, и его независимость санкционировалась свыше. Оговорив себе право нанимать личностей подозрительных, беспаспортных, легионные бонзы прекрасно знали, что к ним пойдут люди, загнанные законом, которым деваться некуда, которых преследует страх. В легионе из них вытряхивали и выскабливали всякие представления о жалости, сострадании, угрызениях совести, сомнениях… В казармах Обани готовили мускулистых, как тигры, и беспрекословно послушных, как овцы, готовых на все бездумных солдат.