Выбрать главу

Запомните — вы не такие солдаты, как все. Вы — «железные роботы».

Полковник помолчал, негромко что-то спросил у группы офицеров, державшихся на расстоянии. Ему протянули нож с длинным широким лезвием.

— Некоторые из вас уже обучены обращению с боевым кинжалом, в лезвие которого запаяна ртуть. Кинжал обладает свойством — вонзиться в цель острием, как бы вы его ни метнули. Вот так же и вы, солдаты Иностранного легиона, должны поражать любую цель, выполнить любое задание, на которое вас пошлют. На этом все.

События не заставили себя ждать.

«Тревога! Подъем!» Такие команды будили их часто среди ночи. «Железных роботов» приучали мгновенно переключаться от зыбких сновидений к реальности. Случались ночные марши бегом, подъем в небо и парашютный десант. Но однажды все поняли, что разбужены не для игры — в приказах офицеров чувствовалась деловая решительность. Одетые в пятнистые маскировочные формы, в зеленые береты, в высоких шнурованных сапогах, с полной боевой выкладкой, понукаемые командами легионеры спешно заполняли утробы громадных самолетов ДС-10, и они сразу же поднимались в ночное звездное небо и улетали на юг.

Куда их везли? В Ливан? В Конго? На Мадагаскар? Никто не знал. Месяцы муштры, проведенные в казармах Обаньи, непроницаемость офицеров, ни разу не снизошедших до непринужденной беседы с солдатами, наложили на легионеров свою печать. Они ни о чем не спрашивали и, как их учили, были готовы ко всему.

Клод уже знал многих из своего отряда — арабы, югославы, турки, но больше было немцев и французов. Крутые жизненные судьбы привели разных людей из разных стран в одно общее убежище — в легион. И о чудо! Из разноязыкого, разноплеменного конгломерата озлобленных жизнью неудачников был создан монолит — молниеносная ударная сила, которая, словно ртутный кинжал, должна безошибочно поражать цель.

Самолеты французских ВВС летели всю ночь. Восход солнца, показавшегося из-за спектрального горизонта, легионеры увидели в иллюминаторы. Но солнце вдруг пропало в облаках, и самолеты стали снижаться. Все, кто мог, приникли к стеклам: внизу, насколько хватало взгляда, расстилалась обугленная вековым зноем пустыня. Кое-где рыжие возвышенности. Кое-где желтыми заплатами песок.

«Зеленые береты» высадились в Чаде. Многие из них ничего о стране не знали, даже не слышали, что она есть. Клод припомнил телевизионные передачи и репортажи в иллюстрированных журналах, в которых рассказывалось о французских войсках, оставшихся в Чаде после независимости. Он вспомнил и о том, что уже много лет в этой стране идет гражданская война, то утихая, то вспыхивая.

Прибывшим в Чад легионерам никто, конечно же, не собирался разъяснять обстановку и то, на чьей стороне им предстояло воевать. Однако из разговоров офицеров с встречавшими их представителями французской военной миссии Клод понял, что одна из враждующих группировок, которую поддерживает Париж, терпит поражение, и легионеров прислали на подмогу… Всплыло где-то прочитанное: Чад для Франции идеальная стратегическая база в самом сердце Африки, и потеря его означала бы утрату контроля над всем континентом.

Было начало сентября. Сухая жара раскаленным утюгом проглаживала плечи и спины и, как прикладом, била в затылок, если долго оставаться на солнце. Под палящим зноем приходилось быть постоянно — затаившись за каменным укрытием, прильнув к биноклю, всматриваясь в однообразный ландшафт.

Война шла странная. Заброшенные в пустыню европейцы воевали со здешними хозяевами-кочевниками. У племен были свои счеты друг с другом, и если бы не французские войска, расквартированные в столице и окрестностях, то объединившиеся против непопулярного правительства племена давно бы одержали победу или, возможно, договорились бы между собой, придя к компромиссу.

Легионерам приказали отбросить наступающих на Нджамену мятежников по всему периметру фронта. Нджамена была хорошо укреплена, снабжалась всем необходимым по воздуху, и французские регулярные части могли легко выполнить свою миссию. Но высшие власти почему-то задействовали легионеров.

Проснувшись от пронизывающего холода, который по ночам сменяет в Сахаре дикую жару, Клод долго не мог уснуть. И мысли роем надоедливых мух кружились над превратностью его судьбы.

«Как нелепо, нескладно и нелогично сложилась жизнь, — рассуждал он, кутаясь в одеяло. — То меня стремительно несло вверх — к благополучию, к славе. То вдруг какая-то сила швырнула вниз, почти на самое дно… С какой стати я здесь — среди угрюмых парней, в пустыне, с оружием? Что со мной происходит?»