— Добрый день, месье Моран! Как ваше здоровье?
— Спасибо, пока, слава богу, не жалуюсь.
— Не нужно ли какой помощи?
— Нет, благодарю. Собрался на почту, нужно срочно связаться с Парижем.
— Это не проблема. Минут через десять вам дадут Париж.
Робера Дюка в редакции не оказалось, и Жан-Поль перезвонил домой.
— Добрый день, Робер. Какие новости?
— Есть новости, месье Моран, — было покушение на одного вашего знакомого капитана…
— Знаю, знаю! Потому и звоню. Подробности, Робер!
— Есть и подробности.
— Слушаю вас.
— Пропал наш капитан. На следующий же день после неудавшегося покушения.
— Как пропал? Куда он делся?
— Вот этого, месье Моран, никто не знает.
Жан-Поль молчал, собираясь с мыслями.
— Вас не слышно, месье Моран!
— Я думаю. Скажите, у него есть семья, у этого капитана?
— Да. Жена и двое детей. Живут в прекрасном особняке в Сен-Жермен-де-Прэ.
— Хорошо. Я немедленно выезжаю. До встречи.
Зима в Париже стояла, как всегда, мокрая. В городских парках и в Булонском лесу стелился туман. В такую тоскливую пору парижане коротают время в кафе, в бесчисленных забегаловках, где тепло, шумно и сквозь запотевшие окна не виден унылый день.
Пройдясь в скверную погоду под зонтом, особенно приятно было ощутить уют оживленного бистро. В такие бистро, как в клуб, сходятся завсегдатаи. И не только чтобы выпить традиционную стопку или чашку кофе, но поделиться новостями, обсудить события в своем округе, а то и во всем мире. Постоянные клиенты ходят в излюбленное бистро каждый день и много лет подряд. Заглядывает сюда и масса случайных прохожих — согреться или освежиться, смотря по погоде. В обед толпой набегает служивый люд: приказчики и продавщицы из соседних магазинов, счетоводы и машинистки из контор, словом, все, кто вместо антрекота может позволить себе лишь бутерброд и кофе. После полудня, часа в два, наступает временное затишье, в бистро моют посуду, считают выручку. А к вечеру опять густо у стойки, снова мелькают знакомые бармену лица.
Жан-Поль и Робер встретились в одной из таких забегаловок. Повесив плащи и шляпы у входа, они заняли столик в самом дальнем углу, где пунцово горел электрический камин. Жан-Поль протянул к нему замерзшие руки.
— Не греет ни черта! Так что же случилось с нашим капитаном Курне?
Робер поведал все, что удалось разузнать и собрать за это время.
…Капитан Филипп Курне имел собственный дом в парижском предместье, где жил с женой и двумя детьми. Всего лишь капитан и шикарный особняк — тут есть над чем задуматься. Довольно часто выезжал в Эльзас, откуда был родом. Круг знакомых неизвестен. С тех пор как его отстранили от должности в полиции, из дома почти не выходил. Начались зимние каникулы, и жена с детьми куда-то уехала. Курне остался один с собакой. Продукты заказывал но телефону.
В тот день, когда случился взрыв, он должен был ехать в Париж — его вызвали для показаний по делу Гаро. Но утром пришел сосед Жан Вери и попросил на полчаса машину Курне, чтобы срочно отвезти в больницу жену, у которой начался приступ диабета, а его «ситроен» неожиданно забарахлил, видимо, сел аккумулятор. Курне отдал соседу ключи от своего «пежо-504». Как только Вери включил зажигание, раздался оглушительный взрыв, из дверей гаража вырвалось облако черного дыма и полетели обломки машины. Тело Вери пришлось собирать по кускам.
А на другой день капитан полиции Филипп Курне бесшумно и бесследно исчез. Вернувшиеся после школьных каникул жена и дети не нашли от него ни слова и, как утверждают, не имеют никаких вестей.
— Что это все значит, месье Моран?
— Сюжет, в общем-то, ясен. Те, кому служит этот запутавшийся вконец полицейский, решили от него избавиться. Чтобы закрыть дело совсем. Ведь только Курне остался живым ответчиком за все, что они натворили! А если вдруг он заговорит или случайно проговорится? К тому же, как вы знаете, ходят слухи о новых методах допроса — специальные сеансы с применением наркотических средств… Но произошло непредвиденное. Вместо Курне за руль его заминированной машины сел другой. Я ставлю себя на место Курне: глядя на разорванного в клочки соседа, можно прийти только к одному выводу — скрыться. Иначе — достанут. Пулей, ядом, взрывчаткой — чем угодно. Он-то знает их методы, сам такой. Знал и то, что во второй раз его наставники едва ли оплошают. Потому и скрылся.