— Какой старик? — вкрадчивым зловещим шепотом спросил он. — Ну?!
— Жан-Поль Моран.
Клод отпустил малиновые уши Курне и глубоко вздохнул. Разрозненные факты, как хаотично разбросанная мозаика в кубике Рубика, выстраивались по своим местам. Не зная подробностей, он уже понял, что бегство капитана полиции из Парижа связано с дядей, с его расследованием.
— Выкладывайте, Курне. Все и по порядку. И пожалуйста, без всяких штучек, без глупостей. Ничего не придумывайте, ничего не скрывайте. От чистосердечности признаний, выражаясь языком юристов, будет зависеть, как сами понимаете, ваша дальнейшая жизнь — быть ей или не быть. И усвойте одну простую вещь: если вы честно назовете имена тех, кого сами же боитесь, от кого вы бежали сюда, то сводить счет с ними скорее всего буду уже я, а не вы. Усваиваете? Для вас это очень выгодно — получив по заслугам, они, ваши боссы или как их там, станут для вас не опасны. И вы сможете вернуться в свою жизнь, в семью. Чего вам их жалеть, ну, подумайте сами?
Курне, закусив губу, смотрел в сторону.
— Смелее, Курне. Хуже не будет.
— Долго, да и неинтересно рассказывать, как, когда и почему я сделался… Как бы сказать… Сделался роботом, которым управляют с расстояния — дистанционно. И платят, конечно, хорошие деньги. Целая система, как мафия. Кто они, высшие вершители моей судьбы, — честно говоря, даже не знаю. Я выполнял лишь то, что от меня требовали. Меня перемещали с одного места на другое, повышали по службе… На мое имя свалилось вдруг «наследство», и было велено переехать из Эльзаса, где служил, в Париж и снять великолепный дом в предместье. Для чего? Для тайных встреч, которые устраивались в моем загородном доме… И мил жизнь при всем ее благополучии казалась мне какой-то ненастоящей, бутафорской, не моей жизнью…
Курне долго еще вытягивал из себя общие фразы, которые, как остывшее блюдо, подогревал тривиальными эмоциями. Из этого многословия Клод понял, что Курне еще в юности, работая по найму в Западной Германии, был завербован американской разведкой и стал одним из агентов ее специальной организации «Свои люди во Франции». Многого из того, чем она занималась, капитан полиции, конечно, не знал, так как был лишь исполнитель и делал то, что поручали.
В системе американской агентуры действует железный принцип — «свои люди» должны быть как можно меньше знакомы между собой. В случае провала кого-то одного он при всем желании не мог выдать других и расстроить работу системы.
Судя но словам Курне, это хорошо налаженная, разветвленная организация, где, как в сложном механизме, есть и свои большие шестерни — иными словами, влиятельные лица, и маленькие винтики, колесики. Механизм управлялся из Вашингтона.
— Кто у бил Гаро? Вы, Курне?
— Нет. Некто из Нормандии.
— Он представился вам, что из Нормандии?
— В багажнике «ситроена», на котором приехал этот человек, я видел пачку газет, оклеенных почтовыми бандеролями. В адрес не вчитывался, успел заметить город Лезье, фамилия Казье или Кзавье.
— Как все было? Детали.
— Атташе американского посольства в Париже Джордж Крафт встретился со мной…
— Где?
— У Бернара, владельца кафе «Мистраль» на левом берегу Сены. Мы встретились в отдельном кабинете. Такая специальная комната для деловых разговоров.
— Этот Крафт, он был вашим постоянным… Не знаю, как назвать — связным, что ли, или вашим шефом от американцев?
— Нет. Я получал задания и инструкции от разных лиц. У них там, в посольстве, каждый занимается своими узкими вопросами. И, как я понял, одни не знают, что делают их коллеги.
— Хорошо. Вернемся к вашей встрече с Крафтом в кафе Бернара.
— Крафт подробно объяснил операцию и мою задачу. В воскресенье утром он лично звонит Гаро и просит срочно встретиться по важному вопросу. Но на место встречи едет некто из Нормандии, делает свое дело, кладет труп в багажник и доставляет его туда, где вы его увидели и так опрометчиво проявили участие.
— Чем же и кому насолил старина Гаро? Впрочем, кому — ясно. Но чем?
— Не знаю. Я всего лишь исполнитель, который не должен ни спрашивать, ни попадаться.
— Но попались же! Давайте снова все прокрутим: американец Крафт, бармен Бернар, некто Кзавье или Казье из Лезье, капитан Курне… Все? Никто не забыт?
— Все, других в этой операции не было.
— М-да. Чем же все-таки Гаро досадил американцам? Он был въедливый журналист. Ну, вспомните что-нибудь еще — о чем вы говорили с Крафтом? Как после убийства Гаро он держал себя? Растормошите же, наконец, свою память!