Он бездумно уперся взглядом в серый асфальт. И сидел так долго.
— Простите, вы не скажете, который час?
Возле него стояла миловидная девушка с книгой в руке, заложенной веткой акации. Клод учтиво встал, сказал время и снова опустился на садовую скамью.
Девушка поблагодарила, бросила на него откровенно разочарованный взгляд и отошла с подчеркнуто рассеянным видом.
«Как-то поживает Патриция, — подумал Клод. — Интересно, что стало с Люси? Позвонить, написать? Нет, ни к чему это. Дело прошлое».
Неторопливо дважды обошел озеро Булонского леса, размышляя о том, что же с ним сделал легион. Когда там в Африке, они убивали и убивали их, то и в него, видимо, тоже попали. Да, голова и руки целы, но расстреляно что-то внутри — убито восторженное восприятие жизни. А ведь было время, когда он наслаждался своими мечтами… Было время, когда предвкушал блестящую карьеру, словно бы прохаживался по пляжу и у ног его плескалось перламутровое море, в которое он вот-вот войдет и поплывет к горизонту… И случилось же такое, что море внезапно исчезло, отхлынуло за горизонт, и вместо него на илистом дне осталась всякая дрянь, и некуда нырять, и нельзя плыть… Невероятно, но факт. И Клоду казалось, что он на пустом голом месте и нет вокруг никого, ничего. Ни моря, ни грез, ни светлой радости от будущего. И неизвестно, зачем ему жизнь?
Он отчетливо вдруг увидел солнечный майский день, увидел себя, Робера и Патрицию, беспечнейше болтающих о чем-то незначительном на веранде кафе в Латинском квартале. О чем же они тогда говорили? Кажется, о его карьере юриста, о том, что неудачники виноваты сами и ни на кого не следует пенять за нескладную судьбу. Но кто повинен в его исковерканной жизни? Разве он сам? Нет. Так кто же?
Капитан Филипп Курне?
Американский атташе, пригласивший Гюстава Гаро в лес, где его убили?
Кто-то еще выше и дальше, кому не нравится, как голосует парламент в Соседней стране?
Получается, что из-за чужих афер должен страдать он, Клод Сен-Бри? Но с какой стати?
В тот ласковый майский день, когда он со своими друзьями безмятежно проводил время за разговором и стаканом пива, в это самое время на него уже расставляли западню. Это были капитан Курне, американский дипломат и те, кто ими командовал. Но они просчитались. Клод Сен-Бри вывернулся, выкарабкался, выплыл из пучины.
Да, ему не повезло. Но и тем, кто подставил подножку, не поздоровится. Они рассчитывали, что на лесной дороге в Рамбуйе на труп Гаро наткнется простой сельский парень — для того и отвезли тело несчастного поближе к деревне, надеясь, что с таким парнем не будет хлопот. Судьба же послала студента-юриста, рядом с которым оказался старый опытный сыщик — его дядя Жан-Поль Моран. Теперь у них полны руки козырей — провал капитана Курне, раскрытие убийства Гаро, признание Жозефа Боля.
Клод засмеялся, увидев в своей трагедии ироническую улыбку провидения — вчерашняя жертва может вполне стать судьей над теми, кто столкнул ее в пропасть.
«Все это похоже на маскарад, — подумал он, — но я знаю, кто в какой маске, а они про меня не знают…»
Незаметно для себя Клод вышел прямо к ипподрому Булонского леса. Заезд лошадей должен был вскоре начаться. Купив дюжину билетов, он поставил наугад, но ни один его номер не выиграл.
Мансарда, которую снял Клод через дорогу от кафе «Мистраль», не имела никаких удобств. Узкая, как коридор, комната под скошенной крышей, с большим окном, выходящим на небо. Отсюда даже не было видно живописных крыш Парижа. Просматривалось только небо и каменная стена соседнего дома. Старинные мансарды населяли когда-то студенты сорбоннских факультетов. Теперь в них ютилась самая разношерстная публика неопределенных занятий и подозрительной наружности.
Клод валялся в постели и читал скучный детектив, когда, в дверь постучали. Он сказал, чтобы вошли. Гарсон из кафе принес записку от Бернара — его просили быть через час.
Завидев Клода в дверях, бармен помахал рукой, приглашая к стойке.
— Маленький стаканчик охлажденного белого вина, месье Сен-Бри, а? За мой счет, я угощаю.
— Охлажденного пива, пожалуйста.
— Бочкового или бутылочного?
— «Кроненбург».
— Ага, значит, бутылочку «Кроненбурга». Прошу!
Клод уловил суетливость в бармене. Похоже, Бернар нервничал.