Но Робер настаивал.
— Вы полагаете, что ваш сон будет тревожным, если во всей Европе не останется ни одного ядерного заряда — ни у них, ни у нас? Ведь такое нам предлагает Москва.
Кларк стал злиться и закипать, забыв, видимо, о камере и будущих телезрителях.
— Послушайте, вы что, считаете меня полным дураком? Конечно, без атомных штуковин жить гораздо спокойнее. Но если уж они нацелены на нас, то мы должны просить, умолять американцев прикрыть наши головы, а не отказываться от их услуг.
— Впервые ядерное оружие в Европе появилось у нас, а не у русских. Американцы завезли его сюда, нацелили на Москву, а русские приняли ответные меры. Вы согласны?
— Все это, повторяю, область истории, прошлое.
— Ну, хорошо, месье Кларк, пусть будет по-вашему. Смотрите, пожалуйста, на моего ассистента. Для разнообразия ракурса… Вы сказали, будто готовы даже в своем рабочем кабинете поместить американскую ракету. Представьте себе, что она уже здесь, а при ней — американский солдат, и он может ее запустить. Причем когда хочет и куда хочет. Спокойнее ли вам станет в соседстве с таким квартирантом? Месье Кларк! Почему вы не отвечаете?
Кларк спал.
— Готов? Так быстро?
— Мне надоела его болтовня из пустого в порожнее.
Геллер подошел к сейфу.
— Так, стало быть, без ключа… Шифрованный кофр. Прошу полную тишину. Ван Кларк, месье Ван Кларк! Вы устали, вы очень утомлены. У вас свинцовые ноги и руки, у вас ртутью налиты веки. Вы меня слышите, Кларк?
— Да.
— Но-мер сей-фа! Но-мер сей-фа. Но-мер! Но-мер!
— 63… 01… 97…
— Работайте! — бросил Геллер, бережно держа руку Кларка в своей, словно считал пульс.
Клод набрал цифры на диске сейфа, и тяжелая дверь распахнулась. Внутри зеленели, как тугие пучки салата, стопки новеньких долларов, стояла шкатулка, в каких обычно держат драгоценности, какие-то лекарства, множество папок.
— Ни до чего не дотрагивайся, — посоветовал Клод. — Если расписка здесь, то думаю, она должна храниться отдельно от всех деловых бумаг.
— Почему?
— Потому что ни к какому досье не относится. Сама по себе.
По все папки оказались пухлыми, туго набитыми и ни одной тонкой, чтобы по виду там был всего лист бумаги.
Не нарушая порядок вещей в сейфе, Клод и Робер молча разглядывали его содержимое, стараясь определить, где может скрываться расписка.
— А это здесь зачем? — Робер показал на иллюстрированное издание «Поль Сезанн». — Что за ценность, чтобы хранить в сейфе?
Клод достал альбом, осторожно потряс над столом и вытряхнул мелко исписанный ядовито-зелеными чернилами листок бумаги.
— Вот она! Узнаю чернила и почерк Дорта.
Это было то, что они искали. Клод закрыл сейф.
— А он не вспомнит, что проболтался во сне? — спросил Робер.
— Не вспомнит даже, что спал. Все по своим местам, интервью продолжается! Кларк! Вздохните глубоко. Вот так. Еще!
Геллер закурил сигарету и как-то особенно сильно задымил, окутав Кларка сизо-коричневым туманом. Тот закашлялся, чихнул и строго спросил:
— Ничего не вижу, как же вы в таком чаду меня снимаете, господа?
— В самом деле, давайте прервемся и выпьем по чашке кофе, — предложил Геллер. — Вы, кажется, немного устали, месье Кларк?
Кларк смотрел растерянно, часто мигая.
— Так на чем же мы остановились? Ах да, вы спросили про американскую ракету в моем кабинете… И вдруг этот дым… Мне почудилось… Ха-ха-ха!
Он смеялся, содрогаясь всем телом, тыча пальцем в Робера.
— Вы с ума сведете меня своими вопросами! Мне почудилось вдруг, что ракета уже здесь, что ее запускают и оттого — дым!
Смеялись все, Клод и Робер — разряжая свое напряжение, Геллер — за компанию. Но в его темных глазах по-прежнему стояла скорбь.
— Да выключите вы, наконец, свой фонарь! — попросил Кларк, закрываясь от яркого света. — И давайте выпьем по чашке кофе.
Убедившись, что его больше не снимают и не записывают, заговорил откровеннее, как бы доверительно.
— Молодые люди, я вам вот что скажу… Не для экрана, а между нами. Помимо глобальных проблем войны и мира, есть маленькие местные заботы. Они и ближе и понятнее фермеру, докеру или приказчику. Все хотят есть, одеваться, ездить в своей машине с полным баком бензина. А в нашей Европе уйма безработных, которые позволить себе этого не могут. И тут появляются американцы. Мы можем не любить американцев, но они предлагают деньги и дело. Готовы выбросить уйму долларов на шахты для ракет, на содержание своей армии в Европе, на обслуживание аэродромов, баз и прочего. Стройте нам все это, говорят американцы, работайте, снабжайте продуктами — и мы вам хорошо заплатим. А почему бы и нет?