Секретарша, записав послание, попыталась что-то переспросить, но ей ответили лишь короткие гудки.
Назавтра в 12 дня на флагштоке американского посольства, выходящего фасадом на площадь Согласия, взвилось звездно-полосатое полотнище.
Через час женский голос продиктовал новый текст:
«Отправляйте Мэри специальным самолетом в Испанию на американскую военную базу. О прибытии Мэри известите нас поднятием флага над посольством в Мадриде. Бригада освобождения…»
И снова ни одним междометием больше, снова короткие гудки.
Прошло два дня, и над куполом крыши посольства США в испанской столице затрепетал национальный флаг.
Американцам передали новый приказ «Бригады спасения Мэри Локс»: «Доставить Мэри в консульство США в Малаге». Затем продиктовали: «В 6 утра отправить Мэри из Малаги в Севилью в машине без сопровождающих — с одним шофером». При этом строго предупредили не затевать никаких отклонений от инструкций — на карте жизнь эмиссара.
Автомашина с Мэри выехала из ворот консульства ровно в предписанное время.
На 137-м километре свернула на проселочную дорогу № 7 и, как было велено, проехав десять километров по безлюдной лесистой местности, остановилась возле развесистой алеппской сосны.
Тотчас из-за кустов выкатилась серебристая «тойота» без номеров. В напряженной тишине из американской машины боязливо вышла бледная светловолосая девушка в вельветовых джинсах, огляделась по сторонам и направилась к «тойоте». Вслед к ее ногам выбросили дорожную сумку, которую девушка, видимо, забыла. Она подняла ее, постояла, раздумывая, и медленно пошла к машине, откуда ей уже подавали сигналы фарами.
В больших темных очках за рулем был Робер, на заднем сиденье — Клод. Как только Мэри оказалась рядом, он объявил:
— Ну вот, наконец, вы и свободны, мадемуазель Локс.
Она внимательно посмотрела на него, на Робера, но ничего не ответила.
— Трогай, Робер. Не забудь перед выездом на шоссе прикрутить номера.
Все натянуто молчали.
— Я не хочу вдаваться в детали, мадемуазель, — снова начал Клод, — но получилось так, что я и мой друг придумали драматургический сюжет, чтобы добиться вашего освобождения. И, как видите, преуспели.
— Зачем?
— Что — зачем?
— Зачем вы это сделали?
— О, у нас свои счеты с американцами.
Снова наступило молчание.
— Куда мы едем? — спросила девушка.
— Сначала во Францию. Оттуда отвезем вас к папе и маме.
Клод подумал, что Мэри выглядит гораздо старше своих шестнадцати лет. Большие серые глаза были печальны.
— Вы намерены сопровождать меня до дома?
— Да, Мэри. Мы должны передать вас отцу. Лично.
В ней чувствовалась усталость, надломленность, заторможенность. Разговор не клеился, да, собственно, и говорить им было не о чем.
В потоке машин без всяких проблем миновали границу.
Из Биаррицы Клод позвонил в Париж, сообщив Жан-Полю, что все в порядке и что «важную птицу» можно выпускать на волю.
В тот же день за Вульфом на ферму приехали два молчаливых молодых человека, отстегнули наручник, усадили в старенькую с брезентовым верхом «рено-4». Плутая по узким сельским дорогам, подъехали к одной из парижских окраин. Американцу протянули стофранковый билет и показали на стоянку такси. «О'кей», — сказал Вульф, сел в машину и велел ехать в свое посольство.
Клод, Робер и Мэри пообедали в небольшом рыбном ресторанчике, выходящем окнами на море.
После обеда, во время которого все больше молчали, Клод снова отправился на телефонную станцию. Соединившись с офисом Эдди Локса, узнал, что тот еще не вернулся из Нью-Йорка. Затем связался с Крафтом, который, судя по голосу, был обеспокоен исчезновением Клода.
— Где вы, откуда звоните?
— Из альпийской местности, — наобум сымпровизировал Клод. — Катаюсь на горных лыжах. Сейчас самый сезон. К тому же, полагаю, я вам не нужен. Не так ли? Ведь «известное лицо», которому мне поручено сделать деликатную хирургическую операцию, еще не вернулось из поездки.
Договорились, что Клод будет периодически давать о себе знать.
Выйдя из кабины, Клод вдруг почувствовал растерянность — что же делать теперь, когда Мэри оказалась на его плечах? Самого Эдди Локса пока нет, когда вернется — неизвестно. Видимо, он не в курсе событий: американцы под разными предлогами отказывают в свидании с дочерью, которая для него по-прежнему их узница. Это, безусловно, Локса тревожит, и он обивает пороги, чтобы увидеться с Мэри. Похоже, американские спецслужбы выжидают, что Мэри Локс вот-вот объявится в своей семье, и отец, узнав об этом, отправится к себе на родину. И здесь, по их расчетам, на сцену должен выйти Клод с бесшумным пистолетом в руках, спрятанным для него в вокзальной камере хранения.