Он знал, что найдет нужную походку. Ему уже приходилось ее применять. Когда-то. Но прежде необходимо позвонить. В конце квартала он увидел телефонную будку с распухшим справочником, болтающимся на цепи под полочкой, и направился к ней. Ноги его сами собой одеревенели, поступь стала тяжелее, руки набрякли, пальцы чуть растопырились и полусогнулись, как от многих лет тяжких усилий. Позже станет неподвижным, тупым лицо.
— Трансагентство «Белкинс», — ответил дежурный, судя по номеру, откуда-то из Бронкса.
— Моя фамилия Джонсон, — сказал Джейсон, нетерпеливо, но любезно. — У меня возникли затруднения, и я надеюсь, вы мне поможете.
— Постараюсь, сэр. В чем дело?
— Я шел на Семьдесят первую улицу, в дом своего друга, который… недавно умер. Чтобы забрать кое-что из своих вещей, которые когда-то ему одалживал. Но оказалось, что возле дома стоит ваш фургон. Я понимаю, что беспокою вас, может быть, по пустякам, — но опасаюсь, что ваши грузчики могут вывезти вместе с мебелью и мои вещи. С кем я могу переговорить по этому поводу?
— Наверное, с диспетчером, сэр.
— Как его зовут, скажите, пожалуйста?
— Что?
— Его имя.
— Ах да… Марри. Марри Шумах. Сейчас я вас соединю. — В трубке раздалось два щелчка и гудение.
— Шумах слушает.
— Мистер Шумах?
— Да, это я.
Борн повторил свою историю.
— Разумеется, мне ничего не стоит заручиться письмом от моего адвоката, но вещь, о которой идет речь, представляет столь незначительную ценность…
— Что за вещь?
— Удочка… спиннинг. Недорогой, но со старомодной катушкой. Из тех, что не запутывают леску каждые пять минут.
— Ага, я вас понимаю. Сам рыбачу в бухте Шипсхед. Теперь таких катушек, как прежде, не делают. Видно, все дело в сплаве…
— Думаю, вы правы, мистер Шумах. Я точно знаю, в каком ящике он там лежит.
— Черт с вами. Затевать суету из-за какого-то спиннинга… Ступайте туда и разыщите парня по фамилии Дуган. Он там руководит работами. Скажите ему, я разрешил вам забрать свой спиннинг, но только под расписку. Если он начнет пылить — пусть выйдет и позвонит мне. В самом доме телефон отключен.
— Значит, спросить мистера Дугана. Большое вам спасибо, мистер Шумах.
— Господи, дался всем этот дом!
— Простите?
— Да нет, это я так… Какой-то хмырь уже звонил нам и требовал, чтобы мы оттуда выметались. А работа верная, оплата наличными. Представляете?
Джейсон представлял. Это Карлос.
— С трудом, мистер Шумах.
— Хорошего вам клева, — отозвался диспетчер.
Борн пошел по Семидесятой улице в сторону Лексингтон-авеню, и через три квартала нашел то, что искал: магазин списанного военного обмундирования и экипировки.
Минут через десять он вышел, неся четыре подбитых армейских одеяла и шесть широких брезентовых ремней с металлическими скобами. В кармане куртки лежали две сигнальные шашки. Они были выставлены на прилавке, похожие на нечто другое, вызывая в сознании картины, которые не хранила память, из тех времен, когда для него существовали в жизни смысл и цель. И гнев. Он перекинул одеяла и ремни через левое плечо и грузной поступью зашагал на Семьдесят первую улицу. Хамелеон держал путь в джунгли, столь же непроходимые, как стершийся из его памяти сектор Тамкуан.
В 10.48 он достиг перекрестка, за которым начинался квартал, хранивший тайну «Тредстоун-71». Он возвращался к самому началу — своему началу, — и страх, который он ощущал, не был страхом физической боли. К этому он был готов: каждое сухожилие натянуто как тетива, каждый мускул напряжен, колени, ступни, ладони, локти — оружие, а глаза — фотоэлементы, по сигналу которых будет пущено в ход это оружие. Нет, страх его был глубже. Ему предстояло проникнуть туда, где его сотворили, и он испытывал ужас перед тем, что может там обнаружить. Вспомнить.
Прекрати! Думай только о западне. Каин вместо Чарли, а Дельта вместо Каина!
Поток транспорта на улице несколько иссяк, час пик закончился, и воцарился покой позднего утра. Пешеходы фланировали, а не мчались сломя голову, автомобили неспешно объезжали припаркованный у тротуара фургон, встречая препятствие не разъяренными гудками, а недовольными гримасами. Джейсон дождался зеленого света и перешел на ту сторону, где стояло здание «Тредстоун»: высокое, с узким фронтоном, из шероховатого песчаника и толстого лиловато-голубого стекла. Теперь до него оставалось метров пятьдесят. Работяга с одеялами и брезентовыми ремнями на плече устало брел вверх по улице вслед за элегантной парой.
Когда он подошел к крыльцу, двое грузчиков, белый и негр, выносили на улицу арфу в футляре. Борн остановился и заговорил громко, чуть хрипловатым голосом:
— Эй!.. Где тут Дуган?
— Где же, блин, еще, как не в своем поганом кресле! — ответил белый грузчик, оборачиваясь в его сторону.
— Он не станет тебе подымать ничего тяжелее своей папочки, — добавил негр. — Он же у нас руководитель, верно я сказал, Джоуи?
— Сукин сын — вот кто он такой, — отозвался напарник. — А тебе зачем?
— Шумах меня прислал, — сказал Борн. — Он решил добавить тут одного человека и заодно подумал, что вот это добро тоже пригодится. Велел, чтобы я прихватил.
— Марри-гроза! — хохотнул негр. — А ты новенький, да? Я что-то тебя не встречал. По переквалификации?
— Ага.
— Неси это дерьмо к начальнику, — проворчал с крыльца белый грузчик. — Он его разместит. Как тебе словцо, а, Пит? Разместит. Нравится?
— Я тащусь, Джоуи! Ты прямо ходячий словарь!
Борн прошел по красновато-коричневым ступенькам мимо спускающихся рабочих. Ступив через порог, он увидел справа винтовую лестницу, а прямо перед собой — узкий коридор, заканчивающийся метрах в десяти впереди еще одной дверью. Ему приходилось подниматься по этой лестнице и ходить по этому коридору тысячи раз. И вот теперь он вернулся — и его пронзил всепоглощающий ужас. Он двинулся вдоль по темному коридору. Сквозь створчатые двери в глубине падала полоса света. Он приближался к комнате, где родился Каин. К той самой комнате. Он вцепился рукой в ремни на плече и постарался унять дрожь.
Мари подалась вперед на сиденье бронированного правительственного седана, не отрывая глаз от бинокля. Что-то случилось; она не знала наверняка, но догадывалась. Невысокий, коренастый человек несколько минут назад поравнялся с генералом, замедлил шаг, видимо, что-то сказал и пошел дальше. Через несколько секунд Кроуфорд последовал за незнакомцем.
Конклин нашелся.
Однако, если верить генералу, они не слишком продвинулись к цели. Наемные убийцы, неизвестные в лицо нанимателю и не знающие его. Нанятые, чтобы отнять жизнь у человека… по ошибке! Господи, как же они ей отвратительны! Безмозглые, тупые люди. Играющие чужими жизнями. Знающие так мало, полагая, будто знают все! Они не желают никого слушать! И не слушают, покуда не становится слишком поздно, да и то лишь с суровой снисходительностью и постоянными напоминаниями о том, что могло случиться, — если бы дела обстояли так, как им привиделось, а они обстоят иначе. Развращенность их происходит от слепоты, ложь порождается упрямством и неловкостью. Не ставьте в неловкое положение сильных мира сего; напалм — достаточно веский довод.
Мари подкрутила бинокль. К крыльцу дома вслед за элегантной парой, — очевидно жившей по соседству и вышедшей прогуляться, — приближался рабочий с одеялами и ремнями на плече. На нем была армейского типа куртка и черная вязаная шапка. Возле крыльца он остановился и заговорил с двумя другими рабочими, выносившими из дверей дома треугольный предмет.
Что это?.. Странно. Она не видела лица рабочего, но его шея, посадка головы… что же? Рабочий начал подниматься по ступеням: простой работяга, заранее уставший, на всю жизнь вперед, неопрятный… Мари отняла от глаз бинокль. От волнения ей мерещились вещи, которых не могло быть.