— Право же, ты удивляешь меня, — ответил лорд Оксхед. — А впрочем… — тут же добавил он, поворачиваясь к дочери с тем изысканным изяществом, которое отличало этого исконного аристократа. — Впрочем, почему бы нам не питать уважения к американцам и не восхищаться ими? Бесспорно, среди них были великие имена. Если не ошибаюсь, даже наш предок, сэр Эмиас Оксхед, был женат на некой Покахонтас… Во всяком случае, если он, так сказать, и не был женат, то…
Тут граф на секунду замялся.
— …то они любили друг друга, — просто сказала Гвендолен.
— Вот именно, — с облегчением подтвердил граф, — они любили друг друга. Именно так.
Затем он проговорил, словно размышляя вслух:
— Да, было немало великих американцев. Боливар был американцем. Оба Вашингтона — Джордж[3] и Букер[4] — тоже были американцами. Были еще и другие, но сейчас я не могу припомнить их имена… Однако скажи мне вот что, Гвендолен: где находится родовой замок этого твоего Эдвина?
— В Ошкоше, отец, в Висконсине.
— Ах вот как? — воскликнул граф с внезапно пробудившимся интересом. — Ошкош — это и в самом деле известная старинная фамилия. Это русская фамилия. Некий Иван Ошкош приехал в Англию вместе с Петром Великим и женился на моей прародительнице. Их потомок во втором колене, Микступ Ошкош, сражался во время московского пожара, а также позднее — во время разграбления Саламанки и при заключении Адрианопольского мира. И Висконсины тоже… — продолжал старый аристократ, лицо которого разгорелось от возбуждения, ибо он питал страсть к геральдике, генеалогии, хронологии и коммерческой географии. — Висконсины, или, вернее, Гвисконсины, — это тоже старинный род. Один из Гвисконсинов последовал за Генрихом Первым в Иерусалим и спас моего предка Хардупа Оксхеда от сарацинов. Другой Гвисконсин…
— Нет, отец, — мягко прервала его Гвендолен, — Висконсин — это не фамилия Эдвина. Это, очевидно, название его поместья. Моего возлюбленного зовут Эдвин Эйнштейн.
— Эйнштейн? — повторил граф с ноткой сомнения в голосе. — Должно быть, это индейское имя. Впрочем, многие индейцы принадлежат к очень знатным семьям. Один из моих предков…
— Отец, — снова прервала его Гвендолен, — вот портрет Эдвина. Взгляните на него, и вы сразу поймете, что это человек благородный.
С этими словами она вложила в руку отца американскую ферротипию, в которой преобладали розовые и коричневые тона. На ней был изображен типичный американец того англо-семитского типа, который столь часто встречается среди людей, ведущих свое происхождение от смешанных браков между англичанами и евреями. Он был высок ростом — свыше пяти футов двух дюймов. Покатые плечи гармонировали с тонкой, стройной талией и гибкими, цепкими руками. Бледность лица еще рельефнее оттенялась черными усами с опущенными кончиками.
Таков был Эдвин Эйнштейн — тот, кому Гвендолен уже отдала если не руку свою, то сердце. Их любовь была такой естественной и в то же время такой необыкновенной. Гвендолен казалось, что это случилось вчера, а между тем они были знакомы уже три недели. Любовь с непреодолимой силой бросила их в объятия друг друга. Для Эдвина красивая английская девушка с древним именем и огромными поместьями таила в себе обаяние, в котором он не решался признаться даже самому себе. Он решил добиться ее руки. Для Гвендолен манеры Эдвина, драгоценности, которые он любил носить, крупное состояние, которое ему приписывала молва, заключали в себе нечто такое, что задевало самые романтические и рыцарские струны ее души. Ей нравилось слушать его рассказы об акциях и облигациях, о купле и продаже, о колоссальных торговых предприятиях его отца. Все это казалось ей таким возвышенным, стоящим настолько выше жалкого существования тех, кто жил вокруг нее. Эдвину тоже нравилось слушать рассказы девушки о поместьях ее отца, о мече с усыпанной бриллиантами рукоятью, подаренном или, может быть, одолженном ее предку Саладином сотни лет назад. Ее рассказы об отце, об этом старом аристократе, затрагивали самые благородные чувства прекрасного сердца Эдвина. Он без конца расспрашивал ее, сколько старику лет, крепок ли он здоровьем, как отразился на нем недавно перенесенный удар и т.д. А потом настал вечер, который Гвендолен любила вновь и вновь освежать в своей памяти, — вечер, когда Эдвин со свойственными ему прямотой и мужественностью спросил ее, согласна ли она — при условии подписания кое-каких пунктов соглашения, о которых они столкуются позднее, — стать его женой, и когда она, доверчиво вложив свою ручку в его руку, просто ответила, что — при условии согласия ее отца, соблюдения всех необходимых формальностей и, разумеется, после наведения соответствующих справок — она согласна.
3
Джордж Вашингтон (1732 — 1799) — выдающийся американский государственный деятель, первый президент США (1789 — 1797).