- Ну, начинай, - тем же приглушенным голосом сказал Дэвид. Рассказывай все, что ты знаешь о смерти сэра Невила Лоринга.
- Поделом ему! - сказал Баукер с яростью. - Жаль, что я не успел... за этим я туда и шел - да, да, не отрицаю, - но не удалось... Кто-то опередил меня, дружище.
- Давай все как было.
- Ладно. Дело было так: я доплелся до дома около двенадцати часов...
- В двенадцать? Ты уверен?
- Ага. Том Яксли ранил меня сильнее, чем мне показалось сначала, и приходилось то и дело останавливаться, чтобы передохнуть. Но я так или иначе намеревался сделать то, что задумал, и расквитаться с сэром Невилом сполна. Так вот, дотащился я до опушки - это отняло прилично времени - и перелез через ограду. Наконец добрался до дома. Он стоял совсем темный, кроме одного окна, что выходит на террасу. Занавески были задернуты неплотно, я посмотрел в щелку и увидел его!
- Живого?
- Самого что ни на есть. Он скалил зубы. Знакомая улыбочка - в прошлые годы она будила во мне дьявола. Я решил, что он не один, и тихонько отошел.
- А того, кто был с ним, ты видел?
- Нет, нет, я не стал ждать, приятель, а прокрался вокруг дома к другому окну, которое помнил, как открывать. Я ведь знаю этот дом вдоль и поперек. Ну, открыть окно - минутное дело. Забрался я внутрь и вытащил приготовленный нож...
- Что за нож?
- Вот этот. - И Бен Баукер показал короткий прочный нож с широким лезвием, которым пользуются мясники при разделке туш.
- А ты не находил еще один нож? В лесу.
- Нет. А какой он из себя?
- Неважно, продолжай!
- Ну, пошел я в глубь комнаты, к двери. Никаких колебаний, голова холодная. Снял шляпу, чтобы заткнуть ему рот, если он случайно закричит... Только я хотел выйти в коридор, как услышал смех. О, я хорошо знал этот смех, приятель, тихий такой, вроде бы добродушный, а на самом деле издевательский смех. Стиснул я нож покрепче, и вдруг этот смех резко оборвался, а вместо него - мокрый натужный кашель, а потом хрип. Не хотел бы я услышать его снова! Я прямо окаменел, душа в пятки ушла - это у меня-то, который пришел, чтобы прикончить своего врага! Я испугался, как мальчишка, стоял в ледяном поту и дрожал - потому что понял, что значит этот хрип!
- Так... А дальше?
- Я уронил шляпу.
- Ты слышал или видел что-нибудь еще?
- А как же, слышал скрип ступенек и словно женское платье прошуршало по стене...
- А может, мужской сюртук?
- Может, и сюртук, приятель, тут я не уверен, хотя мне тогда показалось, что это скорее похоже на женское платье.
- И это... все?
- Нет. Я подождал, пока все затихнет, и подкрался к той комнате... Дверь была открыта, и я увидел...
- Разве свечи горели?
- Ага, приятель, горели... А Лоринг сидел весь в крови, мертвый... Он пялился в потолок - и все еще скалился! Я-то сразу понял, что жизни в нем, как в бревне, но на всякий случай подошел чуток поближе... и тут услыхал шаги. Очень осторожные шаги. Кто-то спускался по лестнице...
- Походка - мужская?
- Вроде бы мужская. Ну, я поджал хвост и драпанул через окно. А про шляпу, ясное дело, начисто забыл. Черт бы ее побрал! Можешь мне верить, приятель, это святая правда!
Дэвид посидел, глядя на свою правую руку, то сжимая ее в кулак, то разжимая, наконец Баукер решился отвлечь его от этого занятия.
- Ты веришь мне, приятель? - с надеждой спросил он. - Я рассказал тебе всю правду, как на духу.
Дэвид сумрачно глянул в изможденное лицо бывшего каторжника, отвернулся и сказал, как будто простонал:
- Помоги мне Боже... Верю.
- Что с тобой, парень? Ты не болен?
- Нет.
- А я вот совсем раскис, нога почти не ходит. А эти... охотятся за мной, словно за диким зверем. Все из-за шляпы. Ловят за дело, которого я не делал, во всяком случае, не успел. Что за напасть, не повторилось бы как тогда!.. У тебя, разумеется, с собой ничего съестного, приятель? Я, понимаешь, целый день отлеживался в лесу, а человек должен есть. Может, завалялась какая-нибудь корка?
- Еды я могу принести, - сказал Дэвид. - Если ты подождешь, сделаю это с радостью.
- Нет, нет, приятель, сердечно благодарен, но риск слишком велик. Тебя могут заметить и выследить... Этот парень с Боу-стрит - хитрющий, как лисица, только, чтобы меня поймать, надо быть еще хитрее. Я ведь здешние места знаю как свои пять пальцев, а то и лучше!
- А как насчет денег? У меня осталось около тридцати шиллингов от тех двух гиней, которые ты мне одолжил...
- Оставь себе, приятель. Денег у меня много, хотя я отдал бы их все за плотный ужин с кружкой пива.
- Что я могу сделать для тебя, Бен Баукер?
- Да что там... - Бывший каторжник печально махнул рукой. - Просто пожелай мне удачи. Она меня не баловала. Ну, и кроме того... можешь по-дружески пожать мне руку... в знак того, что веришь мне и не сомневаешься в том, что я рассказал тебе истинную правду.
Дэвид не колеблясь протянул руку Бену Баукеру.
- Удачи тебе, Бен! - сказал он. - Милосердное провидение уберегло тебя от преступления ради какой-то хорошей цели. В конце концов, это и есть самая большая удача. И если ты когда-нибудь разыщешь свою Нэнси, то придешь к ней с чистыми руками, не запятнанными кровью твоего врага.
Бен Баукер вздохнул и покачал головой.
- Эх, малышка Нэн! Она потеряна для меня навсегда, бедное создание. Будь она жива - как знать, может, моя жизнь изменилась бы к лучшему. Только она умерла, приятель, иначе давно бы уже вернулась домой к матери-старухе. Та все глаза проглядела, ее дожидаясь, каждую ночь молится о возвращении дочери. Вон там, в Льюисе.
- В Льюисе? - переспросил Дэвид. - Ее мать живет в Льюисе?
- Ну да. Она содержит маленькую лавчонку на главной улице.
- Постой-постой! Маленькую мелочную лавку... сразу как минуешь мост? Миссис Мартин?
- Точно, приятель. А ты откуда знаешь, что ее так зовут?
- Об этом мне сказала одна женщина на Лондонском мосту. И было это меньше двух месяцев назад. Одинокая женщина с добрым лицом, на котором горе оставило свой след...
Баукер грохнулся на колени и схватил Дэвида за руку.
- Дружище, - сказал он хрипло, - благослови тебя Бог! Так, значит, моя маленькая Нэнси... моя Нэн... жива? О, неужели это правда?
- Святая правда, Бен!
Бывший каторжник опустил голову и сцепил руки, словно в молитве.
- Тогда я верю, - сказал он, - верю, что Бог есть!.. И да хранит Он тебя от всяких бед! А я... я сейчас же иду в Лондон разыскивать мою Нэн. Ты прав: слава Богу, что мои руки чисты. Я найду ее, хотя бы на это ушла вся оставшаяся жизнь!
С трудом поднявшись на ноги, Бен Баукер постоял, подняв измученное лицо к звездному небу, затем, внезапно схватив руку Дэвида, крепко пожал ее и, не добавив ни слова, захромал своей дорогой.
Глава XXX,
в которой мистер Шриг демонстрирует элемент внезапности
Еще долго после того, как экс-заключенный заковылял в ночь, Дэвид, не в силах преодолеть страх, мучимый все возрастающими сомнениями, стоял, глядя во тьму. Все громче и настойчивей звучал в нем голос вновь оживших подозрений, терзал и изводил так, будто Дэвид собственными ушами слышал шорох женского платья, задевшего стену.
Через некоторое время он двинулся дальше, но ноги переставлял автоматически, ничего не замечая вокруг. Его обуревали черные мысли.
Так он шел, не обращая внимания на направление, забыв об усталости, до тех пор, пока не очутился на окраине деревни Лоринг. Тесно сбившиеся дома стояли темные, молчаливые - деревенские жители не привыкли полуночничать.
"Спит она или нет?" - гадал Дэвид.
Конечно, сон - это дар Божий, целительное средство для растревоженного ума, врачующее душевную и телесную боль. Дэвиду тоже не мешало бы сейчас прибегнуть к этой панацее - он очень нуждался в поддержке и утешении.
Перед ним возвышалась резко очерченная на фоне луны старая колокольня лорингской церкви, под седыми стенами которой покоилось столько Лорингов Невилов, Хэмфри и Дэвидов. История рода уходила в прошлое и прослеживалась вплоть до первого сэра Дэвида, одетого в кольчугу, который, приехав из Крестового похода короля Ричарда, построил эту церковь во славу Господа и в благодарность за свое благополучное возвращение. Скоро к надгробным надписям прибавится еще одна: "Священной памяти сэра Невила, тринадцатого баронета Лоринга".